– Куда еще? – спросила я, поднимаясь.
– В т-трюм. Покажу груз.
– И на что он мне сдался?
– П-поймешь, почему я не пустил партию досмотра. Это становилось интересно, к тому же взыграли инстинкты инквизитора, а если инквизитор и бывает бывшим, то инстинкты точно в увольнение не спешили. Я шла за худой сволочью, осматривала корабль и понимала, что здесь все не так. Странный контрабандист на неимоверно крутом фрегате напарывается на «Тень», пытается уйти от нее, и сверхдредноут вместо того, чтобы послать по его следу каких-нибудь мелких сошек, сам бросается в погоню. Оно, конечно, действия Его Тени неисповедимы… /"И тем не менее, обормот врет мне//,////н//о надеется чем-то убедить. Это все странно//, дико странно//"/. Я на всякий случай проверила оружие.
– Сюда. Дверь в трюм открылась – и такого загаженного грузового отсека я еще никогда не видела. Здесь, похоже, не убирались отродясь:
какие-то обломки органической тары, которая уже начала подгнивать, ворох странных тюков – об их закреплении никто не подумал, и они рассыпались по всему дальнему краю помещения. Еще здесь имелся высокий бокс биологической защиты – эдакая цистерна из непрозрачного стекла с кучей оборудования у основания – и один здоровенный ящик с военной маркировкой. Короче, я бы поисковую партию сюда тоже не пустила. Стыдно.
– Да. Срач, – подытожила я вслух.
– Т-так трясло ведь, – буркнул Синдзи. – И это…
– А принайтовывать грузы ты никогда не пробовал? Я была разочарована: у такого великолепного корабля – а даже ребра жесткости в трюме были великолепны – и такой убогий капитан.
Он что, этот фрегат на мусорке нашел?
– Г-гляди сюда. Я подошла ближе к большому ящику, куда меня и подзывал Синдзи. В голове проносились варианты: сейчас оттуда что-то бросится, какой-нибудь хищный актиноид; меня туда утянет – это, например, гравитационный компактор; там мина… Но обормот-капитан стоял рядом с приоткрытым боксом, и большую часть возможных каверз пришлось отмести. Бокс был льдисто-серым, как камуфляж климатических войск с агрессивных планет, и маркировка оказалась абсолютно незнакомой, и вообще, я с трудом разбирала слова: там будто кто-то под трафарет набивал жаргонные словечки. А вот под толстой крышкой, которую сдвинул Синдзи, обнаружилась вполне узнаваемая вещь.
– Хм, это восемьсот шестая статья, обормот, – сказала я, изучая генную бомбу. – Ты в курсе, что ты офигенный мудак?
– М-мне заплатили, – сухо сообщил Синдзи. Я покосилась на него.
– О, не сомневаюсь. И, полагаю, неплохо. А ты видел когда-нибудь планеты после таких штуковин? Слетать бы на фронтир, я бы ему показала. Тамошние пираты любят колонистов такими пугать, и пару несговорчивых планет для острастки они обработали. Крайне выгодное оружие: и твои соседи становятся шелковыми, и ты получаешь планету уродов, биомассы, и вообще – торгуй не хочу такой кунсткамерой. Самое приятное, что уже через полгода использование генной бомбы не доказуемо: ну, пробудилась фауна планеты, покушала колонии. Бывает. Но это все лирика, а вот выводы – выводы просты: Синдзи – сволочь. На «Тени», видимо, знали о выкраденной генной бомбе (откуда отправители ее свинтили, кстати?), галактика очень жестока, поэтому мой фрегат погиб из-за беспринципного сукина сына. Курс ему тот же понравился, видите ли.
– Видел, – неожиданно сказал Синдзи. – Его Тень сбросил такую на мою родную планету. /"Ни разу не заикнулся"/, – сообразила я, наблюдая за его профилем, и только во вторую очередь до меня дошел смысл сказанного.
– Ты что, с R6O? Он оглянулся и с интересом в глазах посмотрел на меня:
– Ст-транно. /"Вот уж действительно"/.
– Что именно?
– Официально генная бомба Империей не п-применялась, – задумчиво сказал Синдзи. – Б-биосфера R6O якобы уничтожена взрывной м-мутацией. П-почему ты связала генную бомбу и м-мою планету? И откуда такой допуск? Не работать мне под прикрытием – вот ей-ей. Я смотрела на Синдзи и понимала, что у обормота есть чудовищный недостаток: он расслабляет. И стоит привыкнуть к мысли, что это идиот, как он подмечает чертову мелочь. Ну, и везунчик он тоже, а я… А мне придется осваивать новые навыки. /"Говорить – не говорить? Если говорить, то насколько откровенно?"/ Я поняла, что судьба Синдзи уже определена. Где-то там, внутри, я на самом деле решила, что заключу с ним договор – пусть временный, но договор. Он мне лично отработает мою «Нигоки». И каждую капельку пота от ручной гребли к его фрегату. И каждую… /"Короче"/.
– Меняемся. Ты рассказываешь правду о себе, я – о себе. В довесок расскажу, что знаю о твоей планете. Он некоторое время изучал меня, и в черноволосой головешке сейчас происходило что-то страшное. Ну, давай, обормот, не может контрабандист быть тупым-тупым дураком, давай, сделай правильный выбор.
– А п-потом? О, а он и впрямь не так чтобы очень глуп.
– Потом? Поглядим. Ты мне вообще-то должен очень хороший фрегат.