"Когда дыхание ограничено, тело не может избавиться от углекислого газа, концентрация
которого в крови увеличивается с каждой секундой удушения".
Повышается вязкость времени. Словно замедленные кадры черно-белого кино.
"Он здесь, здесь этот ублюдок!"
"Включить освещение! Не вздумай шевелиться, сукин ты сын, или я тебя пристрелю!"
"Все, мы его взяли".
Меня ведут к полицейскому автомобилю мимо двух самодовольных физиономий - Никки и
Спенсера Грайма. Ее отца. И они не понимают, почему я улыбаюсь.
В комнате для допроса детектив Чарльз расстегивает наручники, закуривает и достает
улику номер один - ампулу зарина, которая не успела попасть в лабораторию. Я выбиваю
крохотный сосуд из руки детектива. От удара о стену ампула разбивается. Ой, какая
жалость...
"Всем покинуть здание, живо!"
А я начинаю громко смеяться.
Пятьдесят пять.
Детектив не думал, что я решу покончить жизнь самоубийством. А я ничего и не решал.
Крысы покидают корабль полицейского управления с небывалой скоростью. Видите ли, в
комнате для допроса разбилась ампула...с водой.
А где-то неподалеку мой приятель Максвелл двумя выстрелами в голову прикончил
немолодую стриптизершу Никки и ее отца - старого сраного насильника Теодора Спенсера
Грайма. А главный подозреваемый сидит в участке и смеется...
Шестьдесят.