Николай Иванович. Не может быть другого.
Крик между играющими.
Люба. Out (аут).
Ваня. Нет, мы не видали.
Лизанька. Я видела, вот куда упал.
Люба. Аут, аут, аут.
Ваня. Неправда.
Люба. Во-первых, неучтиво говорить «неправда».
Ваня. А по-моему, неучтиво говорить неправду.
Николай Иванович. Да ты постой, ты не спорь, а выслушай.
Александра Ивановна. Ну, слушаю.
Николай Иванович. Ведь правда, что мы все каждую минуту можем умереть и уйти или в ничто, или к богу, который требует от нас жизни по его воле?
Александра Ивановна. Ну?
Николай Иванович. Ну, что же я могу делать в этой жизни иного, как только то, чего требует от меня высший судья в моей душе, совесть, бог. И совесть, бог требует, чтоб я считал всех равными, всех любил, всем служил.
Александра Ивановна. И своим детям.
Николай Иванович. Разумеется, и своим, но чтобы я делал все, что велит совесть. Главное – то, чтобы понять, что жизнь моя принадлежит не мне и твоя – не тебе, а богу, который послал нас и который требует от нас, чтобы мы делали его волю. А воля его...
Александра Ивановна. И ты в этом убедишь Машу?
Николай Иванович. Непременно.
Александра Ивановна. И она перестанет воспитывать детей, как надобно, а бросит их... Никогда!
Николай Иванович. Не только она поймет, – ты поймешь, что больше делать нечего.
Александра Ивановна. Никогда!
Входит Марья Ивановна.