— Это ты украл мешки.
Вор и не пытался отпираться, он только бормотал дрожащим голосом:
— Но… Но… Мешок ведь не кричал!
— Конечно, — ответил кади. — Я наполнил его сажей, и всякий, кто был уверен в себе, храбро опускал в него руку. А ты боялся и не сунул руку в мешок. Видишь, руки всех твоих товарищей черны от сажи, только у тебя белые. Значит, ты и есть вор.
Вор бросился в ноги хозяйке, умоляя о милосердии. Она была женщина добрая и решила не наказывать его чересчур строго. Вор был приговорен вертеть колесо черпака, поднимающего воду из колодца для поливки сада, в течение месяца. Ну и, само собою, он должен был вернуть два мешка, которые украл.
Давным-давно жил старик, и была у него дочь. Отец в ней души не чаял, всем прихотям потворствовал. Выросла дочь своенравной, привередливой, во всем норовила поставить на своем.
Пришла пора выдавать девушку замуж. Старику хотелось хорошо пристроить дочку, пока жив, убедиться, что она счастлива. Стал он подбирать ей женихов из хороших семей. Но капризная дочка всех женихов отвергла и заявила, что выйдет замуж только за своего избранника — красивого ладного юношу. Денег у того не было, зато гонора — хоть отбавляй.
Сомневался старик в прочности такого брака: навряд ли этот парень уживется с его своенравной дочкой. Но раз уж она отдала ему свое сердце, отцовские слова для нее — пустой звук.
Отпраздновали богатую свадьбу, и после сорока дней и ночей свадебного веселья молодую жену торжественно проводили в дом мужа.
Миновал один лунный месяц, другой, молодые жили в ладу и согласии. Но вот вспыхнула первая ссора. Избалованная дочка тут же покинула дом мужа и прибежала к отцу. Заливаясь слезами, она громко жаловалась, что муж только себя и любит, а с ней обращается жестоко, и клялась, что никогда больше к нему не вернется.
Но отец хорошо знал свою дочь, втайне предвидел, что такое может случиться, а потому не принимал всерьез дочерины жалобы. Однако он утешал ее, как мог. В конце дня, когда муж явился с мировой, досада ее улетучилась, и мужу не пришлось долго ее уговаривать вернуться домой.
Молодые вновь зажили в ладу и согласии. Но прошло не так уж много лун, и дочь опять затеяла ссору с мужем. Потом ссоры вспыхивали все чаще и чаще, и каждая была для нее предлогом уйти из дому и вернуться к отцу. Дочь плакала, сетовала на плохое обращение, грозилась порвать с мужем навсегда.
Муж поначалу терпел капризы жены, но потом терпение его лопнуло. И вот однажды, когда жена в очередной раз убежала из дому, он пришел поговорить с ее отцом. Ему надоели постоянные стычки, его до глубины души возмущало желание жены делать все ему наперекор, не признавать мужней власти.
— Если она мне не подчинится, — решительно заявил зять, — пусть вовсе домой не возвращается.
Отец, услышав такие речи, забеспокоился. Он был целиком и полностью на стороне зятя: жена должна покоряться воле мужа и признавать его власть. Но как внушить это дочери? Стоит лишь упомянуть при ней о покорности, строптивица тут же показывает свой норов. Ее замужество вот-вот кончится крахом. Нет, он воспрепятствует этому любой ценой.
— Я с тобой заодно, — сказал он зятю. — Но прежде чем продолжить разговор, позволь задать тебе один вопрос. Ты все еще любишь свою жену?
— Ни один мужчина не любил женщину больше, чем я ее люблю, — отвечал зять.
— Это все, что я хотел узнать, — обрадовался отец. — А теперь слушай меня внимательно и делай так, как я тебе скажу. Обещаю: больше жена от тебя не убежит и не станет оспаривать твою власть. Ступай домой и предоставь остальное мне. Я сам дам тебе знать, когда за ней вернуться.
Старик проводил зятя и вернулся к дочери.
— Твой муж приходил мириться, хотел увести тебя домой, да я воспротивился. Пусть, говорю, пока поживет в отчем доме. Это послужит ему уроком. Впредь будет осмотрительней.
— О отец, ты такой умный, всегда что-нибудь придумаешь! — ликовала дочь, ей было по душе, что отец встал на ее защиту.
И они провели вечер в дружеской беседе, а перед тем, как уйти спать, отец пожаловался: