Что человек еще не совсем безнадежен… что Бог не оставил его своей милостью. Что, хотя мы обречены, есть люди, которые спасутся… Безгрешные… Не знали, что он религиозен, никому и в голову не пришло.
— Безгрешные?
— Опять за свое? Это ты повернут на сексе, не я. Сейчас ты начнешь толковать о подавленных желаниях. Откуда у меня подавленные желания? Натан, возможно, ошибался, чего-то недопонял… Он плохо разбирался в этом предмете, мы все плохо разбираемся в этом предмете…
— Хотите поговорить об этом?
— Прекрати! Ты сам провоцируешь… Сам наводишь меня на эту мысль! Ты не психотерапевт, ты… Я знаю, это специально придумано, чтобы держать нас всех в зависимом состоянии, играть на комплексе вины, на комплексе неполноценности. Я не такой уж дурак. Нет! Погоди, я не… Что ты мне опять вколол?
***
— Вам неприятна мысль, что вы не способны к сексуальным отношениям?
— Я и не думал об этом, пока… пока Натан не начал расписывать, как у них все замечательно устроено. Пары сходятся свободно и остаются вместе… на любой срок, пока им вместе хорошо… иногда просто расходятся, чтобы каждый мог пожить в одиночестве. После этого могут либо сойтись опять, либо образовать новую пару. Или группу, как угодно. Там нет запретов, нет неврозов. Дети воспитываются всей общиной, могут заночевать в любом доме — просто где хотят, понимаешь? Хотя детей у них немного. Натан полагал, что это — естественный ограничитель численности. Они ведь не знают, что такое болезни, убийства. И даже, кажется, что такое старость. Хотя в этом он был все-таки не уверен. Он думал, быть может, это просто необозначаемые понятия, запретные. Должны быть запретные понятия, общество не может без этого. А у них почти не было запретов, они в них не нуждались. Правда, кое-какие ограничения существовали. Ну, общечеловеческого плана. Инцест не практиковался, насколько он понял. Хотя в той или иной степени все они друг другу родственники. И никаких следов вырождения, вот что странно.
— Вы считаете себя вырожденцем? Из-за того, что вас подвергли биологической модификации?
— Я не понимаю, почему… почему ты все время сворачиваешь к этому? Все, кто… все, кто уходит в глубокий космос, ты не хуже меня знаешь. Иначе… иначе конфликты, смертоубийства. Дело страдает. Половые гормоны… поддерживают… высокий уровень агрессии.
— Спокойнее.
— Я и был спокоен, пока ты…
— Вернемся к поселенцам. Они…
— О, у них все было нормально. И никаких драм, никаких конфликтов. Почему? Ведь высокий уровень половых гормонов… тестостерон еще называют «гормоном агрессии». То есть… да, я знаю, я опять… Нет, мы просто не особо задумывались над этим — времени не было. Занимались сбором данных для… для вынесения окончательного вердикта. Иными словами, что вообще делать с планетой? Понятно, мы отчаянно нуждаемся в новых пространствах, учитывая, что творится на освоенных мирах, но здесь речь шла о цене. То есть о рентабельности, скорее. Потому что планета, ну, мягко говоря, проблемная. Из-за этого неучтенного фактора — мы так и не могли выяснить, что это было. И не понимали, удастся ли его уничтожить при зачистке. Потому что если это какое-то биологически активное соединение — это одно. А если химически активное — другое, его так просто нейтрализовать. Понимаешь? Хотя было понятно, что, скорее всего, вердикт будет — рискнуть. А раз так — куда девать поселенцев? Переместить их в какой-нибудь цивилизованный мир? Более тысячи человек ведь, а на «Сканер» еле-еле поместится сотая часть. С другой стороны, можно было поступить проще — переместить их на орбитальную станцию, а потом вновь инсталлировать. Это даже не нарушило бы обычного хода работ: орбитальный комплекс, летающая крепость, монтируется в первую очередь.