Рассказал тогда юноша-богатырь, что его связали сонного враги, повтыкали в ноги иголки и бросили одного умирать.
Девушка пнула ногой Цветок Розы, закричала на нее:
— Ты только и Знаешь, что спишь. Вставай, бездельница, принимайся за работу!
Цветок Розы заплакала горько и покорилась.
Время шло, юноша-богатырь быстро выздоравливал. А когда совсем поправился, решил отправиться в город и спрашивает у хитрой девушки:
— Какой тебе подарок привезти5?
Наказала хитрая девушка привезти ей самых дорогих шелков, золотых колец, драгоценных украшений.
— А тебе что?—спросил богатырь у Цветка Розы.
— Мне привезите горючий камень,— ответила она. Приехал юноша-богатырь в город, начал спрашивать у купцов горючий камень. Один купец ему и говорит:
— Этот камень берут те, кто сильно обижен. А вам-то он зачем?
— Нужен,—коротко ответил юноша.
Возвратился он во дворец, отдал камень Цветку Розы и решил посмотреть, что будет дальше.
А Цветок Розы прошла в комнату, положила камень перед собой. Потом заплакала и начала рассказывать все, что ей пришлось пережить.
С первых же слов Цветка Розы засиял камень изнутри ярким светом. А когда заговорила она о том, как сидела день и ночь, вынимая из ног юноши-богатыря иголки, как взяла у караванбаши на помощь девушку и какую обиду приходится сейчас терпеть, вспыхнул камень пламенем и разгорелся в большой костер.
От горя и унижения хотела Цветок Розы кинуться в костер, но тут вбежал юноша-богатырь и подхватил ее на руки.
В тот же час прогнали они из дворца злую и хитрую девушку. А сами поженились и жили счастливо до глубокой старости.
Перевод Н. Ивашева
Давным-давно, в старые времена, жил жестокий шах. У него была дочь. Звали ее Хуснобад. Девушка была красоты необычайной: назвал бы ее месяцем, да у нее лицо есть, назвал бы ее солнцем, да у нее глаза есть. Перед блеском ее красоты даже полная луна казалась тусклой.
Из многих стран приходили ее сватать, но шах не отдавал свою дочь ни за кого.
Мать Хуснобад была из бедной семьи. Шах часто укорял ее.
— Ты — жена шаха, сытно ешь, хорошо одеваешься. Будь ты за бедняком — жевала бы вместо хлеба глину.
Мать Хуснобад плакала, а Хуснобад, глядя на нее, говорила: