— Спасибо за то, что ты мой лучший друг, Шар. Это я хотела сказать.
Мои глаза наполняются слезами, когда я отпускаю её. Я поспешно смахиваю их.
— Моя чувствительная Серафина.
Она отбрасывает назад пряди моих волос, и её ладонь на секунду касается моей холодной щеки.
— Скоро я увижу тебя обновлённой.
Я тяжело сглатываю, увидев, как бармен ставит передо мной бокал с красным вином. Я беру его и продвигаюсь через толпу к девушке и Киру. Убедившись, что не замечена никем, я открываю потайной отсек в кольце и в один момент опустошаю содержимое в бокал. Сделав шаг вперёд, натыкаюсь на взгляд Кира. Довольный взгляд.
Вспышка печали. Кир — мой алхимик любви, — сделавший магию реальностью и живущий иллюзией, говорящей: «Да, этот огонь горит фиолетовым только для тебя, Серафина». Кир, обнимающий меня крепко, до удушения, и превративший меня в убийцу. Кир, скорее погибший сам, нежели потерявший меня.
Он говорил мне это сотни раз. Но после сегодняшней ночи я уйду — и впервые за сотни лет мы оба будем одиноки.
Я направляюсь к Киру, вышагивая под ритм музыки. Сердце гулко стучит в груди, а вино плещется о край бокала. Я не уделяю внимания этому, зная по опыту, что моя грациозность естественна и не должна быть продумана. «Верь себе, Сера. Не думай — просто действуй».
— Привет, я Сера, — говорю я девушке, протягивая Киру его вино, и пожимаю её руку. Она потрясающе красива с густыми волосами цвета экспрессо и тёплыми карими глазами, обрамлёнными чернильными ресницами. Румянец на её скулах подчёркивает лёгкий оливковый цвет её кожи. С такой внешностью нас могли бы принять за сестёр.
— Я Клаудия, — отвечает она с лёгким немецким акцентом. — Кир сказал мне, что ты фотограф…?
Кир ловит мой взгляд, убеждая продолжать его ложь.
— Я сказал Клаудии о фотосессии, над которой ты работаешь, — ты ведь всё ещё ищешь модель, верно?
— Да, безусловно, ищу.
Девушка смотрит на меня с надеждой в невинных глазах, и я представляю продолжение этой ночи в альтернативной реальности. Мы поднялись бы наверх для разговора. Она бы доверилась мне, приплыв ко мне в руки после историй о месяцах в Мюнхене и посиделках в моём любимом кафе Фрихут. И тогда мои ледяные губы накрывают её — вспышка фиолетового света — и поток силы, сопровождающий моё требование получить её тело.
Внезапно снизошло понимание моего промаха. Моя душа, быть может, и готова умереть, но есть яростно жаждущая жить частичка меня, жить независимо от стоимости этого решения. «Ещё не поздно передумать». Я могу взять её тело, найти Шарлотту и танцевать с ней, теряясь в битах музыки. Могу пойти домой вместе с Киром. Могу быть с ним.
Но когда я смотрю на Клаудию, которая нервно вращает марказитовое кольцо на указательном пальце, точно понимаю причины невозможности отступить.
Кир делает глоток вина и морщит лоб.
— Это Пино Нуар?
Моё сердце в груди убыстряет ход — мне не решить, что пугает меня больше: что он выпьет успокоительное или что не сделает этого.
— Нет, — машинально отвечаю я. — Каберне.
Он делает ещё один глоток.