– Не могли бы вы вместо меня отправиться на поиски этих самых шкурок?
Даже, если бы сейчас у меня под ногами взорвалась граната, я бы этого даже не заметил. Я стоял, как громом, пораженный его наглостью. Ганс, внимательно следящий за моими эмоциями, решил закрепить успех:
– Ну, подумайте сами! Я не воин, а добывание шкурок связано с определенным риском. А если меня убьют? Что тогда? Тогда Гойцман не получит своих шкурок, Гварнери не получит своей драгоценной вещи, а вы... Вы тоже не получите ничего на что бы могли рассчитывать, при более благоприятном исходе дела. У вас же, гораздо больше шансов добиться успеха, чем у меня. Кроме того, я куплю у вас эти шкурки! Я заплачу вам за них тридцать тысяч золотом!
По мере того, как он раскладывал всё по полочкам, я всё больше убеждался в резонности его доводов. Когда он закончил, я был совершенно убежден в его правоте, и поэтому, уже почти успокоившись, безаппеляционно сказал:
– Триста тысяч!
– Что??? Вы верно либо не в себе, либо, прошу прощения, вчерашний! Отчего же так дорого?!
– Понимаете, срочно деньги нужны!
– Помилуйте! Это же грабёж! Я и так предлагаю купить их у вас по рыночной стоимости, и даже немного переплачиваю!
– Вам, наверное, никогда не бывает стыдно! Я бы с радостью продал бы их вам по рыночной цене, но мне ОЧЕНЬ НУЖНЫ ДЕНЬГИ. К тому же, в мою стоимость заложен риск, о котором вы говорили. Ну и потом, я сохраню вам репутацию надёжного партнера, а в деловых отношениях это тоже немало стоит. Кажется, я перечислил вам достаточно причин, почему я настаиваю на такой сумме. И каждая из этих причин тянет на сотню тысяч. Поэтому – триста тысяч золотом, и ни монетой меньше!
– И вы мне ещё что-то говорите о стыде?! Пятьдесят! Так и быть, я согласен заплатить вам пятьдесят тысяч!
Но я был непреклонен. В конце концов, спустя полчаса, в течении которого мы яростно торговались за каждый золотой, всё же сошлись на круглой сумме в сто тысяч, пожали друг другу руки и разошлись.
Когда я вышел из Таверны, на улице вечерело. Ветер таскал по темнеющему небу тяжёлые тучи, поминутно закрывая полную Луну, которая ни в какую не хотела прятаться за ними и упрямо лезла на глаза. В домах засветились окна. Мотало по всей улице пьяного солдата, отставшего от патруля. Одни уличные собаки не хотели меняться и продолжали рыться в мусорных кучах. Я перешёл на противоположную часть улицы, без приключений добравшись до Постоялого Двора.
Под вечер на Постоялом Дворе народу заметно прибавилось. Оно и понятно. Никто не хотел оставаться ночевать на улице по соседству со стаями свирепых уличных собак и не менее свирепыми патрулями, состоящими из чрезвычайно раздражительных солдат.
Гретхен стояла на том же месте, что и в полдень. Если бы я не знал, что она безутешная вдова, страдающая от горя, я бы об этом никогда не догадался. Скорее всего, она просто хорошо умела управлять своими эмоциями, о чём свидетельствовал её постоянно счастливый вид. Гретхен по-прежнему приветливо улыбалась, но теперь ещё и приветственно помахала мне ручкой. Её манящие прелести тоже никуда не делись, разве что вечернее освещение добавило им привлекательности.
Словно морской корабль, лавирующий среди рифов, я прошёл, между стоящими, как попало столами с постояльцами, и оказавшись напротив Гретхен, всё это время не спускавшей с меня глаз, спросил:
– Что нового?
– Много новых посетителей, толку нет – один мусор, – она красноречиво оглядела меня с ног до головы и облизала губы. – Нечета некоторым.
– Ганс передал вам привет, и ещё, вот эту бумажку.
– О! Это просто замечательно!
Как только свёрток коснулся её рук, он тут же куда-то исчез. От её взгляда по телу покатились приятные волны, а она словно зная об этом, и довольная произведённым эффектом, сказала:
– Вы оказали мне бесценную услугу! И несмотря на то, что вы достойны много большего, примите, пожалуйста, пока эту скромную награду.
Я в очередной раз удивился, что "бесценная" услуга Гретхен, как и "неоценимая" услуга Ганса, тоже имеет свою цену, потому что мой кошелёк вновь потолстел на целую сотню золотых. Однако, по поведению Гретхен было понятно, что я могу рассчитывать на гораздо большее.