? – Ничего, Волына, обсохнешь, подмоешься. Небось, щас тебе сидеть на жопе тепло и мягко! – под всеобщее гоготание весело крикнул Павловский.
? – Да что вы, товарищ майор! И не в таких жопах бывал, вы ж знаете. – ответил Волына. – Зато пушкари им сейчас таких «ништяков» накидают, что и хоронить не придется. Эй, десантура, дай закурить!
? – Держи, разведка! – сказал один из сопровождавших нас ДШБшников, протягивая пачку сигарет.
? – Вот это прием! – почти с восторгом воскликнул Волына, доставая цыгарку. – Так может у вас еще и сто грамм найдется?!
? – Сержант Волыневский, отставить! – строго сказал майор, отвешивая подзатыльник не в меру деятельному подчиненному, от чего все расхохотались.
? – Товарищ майор, за что?! Я ж так, без задней мысли, только для сугрева и дезинфекции! – скорчив обиженную мину на чумазом лице, сказал сержант.
? – Я тебя сейчас так продезинфицирую — зае...ся жопу латать. Все! Отставить смеху...ки и п.....дахаханьки! Давайте делом заниматься! Ведите на КП, мужики! – обратился Серега уже к десантникам.
Гуськом пошли по траншеям ходов сообщения, вслед за ДШБшником на командный пункт. Под подошвами ботинок звякали россыпи стреляных гильз перемешанных с песчаным грунтом. Видать здесь было жарковато, потому что иной раз нога увязала по щиколотку в горках золотистых латунных смертоносных цилиндров. Они оживали лишь на доли секунды, чтобы расстаться со своей головой и, либо подарить кому-то смерть, либо увязнуть в соленой почве кубанской земли. Только теперь я смог оглядеться вокруг. Несколько почти разрушенных частных домов бывших местных нуворишей стали сейчас оборонительными укреплениями. Точнее, больше не сами дома, а их подвалы. Там в относительной безопасности можно расположить, выражаясь научно, инфраструктуру десантно-штурмовой роты. Исходя из названия, они вроде должны наступать, штурмовать, а сидят в обороне. Но ребята не виноваты — такова обстановка. Зато я теперь вернулся на «боевые»! Знакомая смесь запахов моря, кордита, пороха, гари и дыма дешевых сигарет. Все как и в тот несчастный день гибели Оксаны. Америкосы изредка постреливали из пулеметов. Как-будто и не было несколько минут назад обстрелов. Ты, наверное, скучал по всему этому, Володя! Когда ты Здесь, то все время хочется домой. А когда спишь в теплой кровати, идешь по улице смело, не особо глядя под ноги, не боясь наступить на «растяжку» или не ожидая выстрела из-за угла. Когда не падаешь в грязь при свисте снаряда или минометки. Но руки спросонья пытаются нащупать автомат, а если идешь по улице без него, то чувствуешь себя голым. Или боишься, что можешь нечаянно «перегнуть палку» и покалечить, а то и убить гопников, которые с ножами в руках пытаются отобрать у тебя кошелек или мобильник. Вот тогда без всего Этого, что было сейчас передо мной, ты начинаешь выть с тоски — хочется вернуться. Сначала воешь, потом «садишься на стакан», а после начинаешь крушить все и всех подряд, пока либо в психушку не упекут, либо менты не застрелят при задержании. Да, пристрелят при задержании! Потому что тебя учили — в плен не сдаваться! Такое часто бывает у парней, которые остаются одни со своими мыслями о войне. Эх, что за времена-то у нас! Ведь сколько таких будет после всего Этого?! Днем ты — нормальный адекватный человек, а вечером и ночью — остаешься один на один с Воспоминаниями. До берега моря была добрая сотня метров нейтральной зоны, которая помимо того, что заминирована, еще и плотно простреливается как нашими, так и пендосами. У берега валялись обгоревшие остовы двух ЗИЛов-«стотридцаток». Земля вокруг останков машин перекопана воронками. Чуть ближе к нам стоял мертвым черным памятником танк «Оплот». Башня лежала метрах в десяти — видимо, боекомплект рванул. На полуобгоревшем фальшборте, успел разглядеть при свете «люстры», полузакопченый белый трезубец на фоне камуфлированной раскраски. Интересно, откуда он здесь? Неужели еще остались какие-либо украинские части? А впрочем, какая нахрен разница? Володя, тебе что, больше нечем мозги занять? Давай, шевели щупальцами! Быстро прошмыгнули в развалины некогда большого и богатого особняка. В подвале находился КП. Возле слухового окна, на сколоченном из патронных ящиков деревянном помосте стоял мужик в пятнистом бушлате и смотрел в бинокль. Поверх одежды на нем была натовская разрузка, на правом плече, почти параллельно земле, висел небрежно закинутый АКС. В дальнем углу прямо на полу сидел связист и что-то докладывал по рации, которая была закрыта броником. Возле дальней стенки вповалку спали люди на грудах тряпья. Сколько их — не было видно. Когда мы вошли, наблюдавший отвлекся, спустился к нам. В темноте подвала разглядеть лицо не удалось.
? – Здорово, пацаны! – обратился к нам спустившийся с помоста, представляясь. – Старший лейтенант Рябцов, командир роты. Можно просто, Рома. Это хорошо, что вас сюда прислали, а то у меня всего пятнадцать штыков в строю.
? – Обожди, старлей, – сказал Павловский, – мы не подкрепление. У нас тут поиск намечен.
? – Да я в курсе! Мужики, побудьте здесь хоть до утра! А то мы слышали какие-то шевеления нездоровые на том берегу. Если пендосы полезут — нам пи....ц приснится. У минометной батареи боеприпасов на пару залпов — одни «люстры» остались. Летунов не дозовешься! У них как не срачка, так пердячка! То керосина нет, то погода не летная, то у диспетчерши месячные, то еще какая хрень. Вы, кстати, привезли боеприпасы и жратву?
? – Да, привезли. Дай команду своим, чтоб из «Урала» забрали — он там, за лесочком стоит.
? – О, спасибо! А то воевать тоже нечем. Васильев! – кринул он в темноту. – Васильев, ёб твою мать! Бери троих из свободной смены и за разведчиками, патроны да жратву разгружать.
? – Тыловики, сучары злое...чие, отправили два дня назад к нам «братскую могилу десанта», – продолжил Рябцов, обращаясь уже к нам, – а она под налет попала и сгорела. Прапорщика и восемь солдат как корова языком — прямое попадание! Я ж выхожу на начтыла, типа когда?! Он говорит, что мол раз вы не смогли обеспечить сохранность выделенных вам припасов, то теперь ждите когда снова до вас дойдет очередь. Потому что все машины заняты! Вот ведь бл...кие уе...ки! А я чем буду стрелять в пендосов?! Х...й выставить да спермой цвиркать?! Не говорю уже про жорло: не тушенка, а какие-то бабушкины секеля, вместо сгущенки — бл...кая спущенка! Блябуду, мужики, побудьте до утра! С меня шило!
? – Слушай, Рома, мы тут у тебя до следующего вечера пробудем. Понаблюдать надо за амерами. – сказал я. – Так что, не ссы, если что — подмогнем. Правда, мужики?
? – Поможем. – утвердительно мотнул головой майор. – Рома, покажи-ка нам, где мы тут к открытому морю сможем спокойно подойти.
? – То, что остаетесь — это хорошо, только лезть к морю не советую. Наши придурки-саперы по ошибке «охоту» поставили на берегу. Я двух человек там потерял. Вы тут хотите перейти на ту сторону? Мужики, вы лучше отойдите чуть севернее и через открытое море на веслах.
? – А это мысль! – сказал Валера. – Типа медленно-медленно спустимся и вые...м все стадо.
Неожиданно, относительную тишину разорвали крики, очереди и грохот взрывов, слившийся в один рев. В подвал забежал запыхавшийся боец.
? – Товарищ старший лейтенант, в северной траншее пендосы! – закричал забежавший.
? – А какого х..я ты здесь?! – закричал командир роты. – Ты ведь там должен был быть?! Спал на посту, урод?! У вас там «ташка» на посту для чего?! Вот, бля, уе...н! Пошли мужики!
Все выскочили вслед за Рябцевым , в несколько прыжков преодолели расстояние до ближайшей траншеи. Под ботинками чавкала грязь, ночное небо перечеркивали росчерки трассеров и вспышки взрывов. Хыть! Спрыгнул в траншею, где скучковались десантники и разведчики.