- Не бойся, выйди здесь и не сходи с дороги. Поднимись по скалам, затем спустись к ущелью. Там есть водопад. Войди в воду, а потом выходи с другой стороны. Всякий раз, когда увидишь воду, заходи в нее, чтобы талисман помогал. Спустись на дно ущелья, среди скал есть дорога; держись за ветки, когда будешь спускаться к речной заводи. Войди и туда в воду…
- А если меня унесет река?
- Хуже попасть в зубы псов! Тебя не поймают. На той стороне не глубоко. Следуй по ней сколько сможешь, а когда выйдешь, окажешься на другом берегу. И тогда беги, и добежишь до дороги. Там есть мост возле камня и там заканчивается Кампо Реаль. Если дойдешь до того места, будешь спасена, свободна. Иди, уходи!
Грубым толчком, с явным нетерпением, Кума заставила Ану выйти через узкую дверь, скрытую в плохо сбитых досках хижины; затем закрыла ее, задвинув грубую задвижку из дерева, и съежилась за печкой, молясь дрожащим голосом:
- Защити меня, Бог трех сил! Водой и огнем, небом и землей!
- Где-то здесь она прошла! Я уверен! – послышался голос Баутисты.
- Поддержи меня, Бог трех сил! – просила Кума, пугаясь еще сильнее. – Помоги своим главным даром укрощать зверей! Защити от когтей и клыков!
- Вот здесь! – сообщил Баутиста. И приказал: – Франсиско, снеси дверь прикладом, быстро! Держи собак!
Одним прыжком Кума запрыгнула на стол, чудом избежав нападения злобных тварей. Баутиста держал за ошейник самого свирепого пса, пока другие рыскали по хижине, яростно обнюхивая, царапая когтями земляной пол у дверей, откуда сбежала Ана.
- Она была здесь? – заметил Баутиста. – Не отрицай. Посмотри, как нюхают псы! Несчастная, если спрятала ее! Отдавай ее!
- Я никого не прятала! Клянусь, клянусь! – отрицала перепуганная Кума. – Сюда приходит много людей, не знаю, о ком ты говоришь.
- Знаешь! Знаешь, потому что она сбежала. Это служанка из большого дома. Если скрываешь ее, то заплатишь!
- Не бей меня, не бей! – пожаловалась перепуганная знахарка. – Ты говоришь, служанка большого дома. Но она не входила, она прошла к хижинам.
- Лжешь! Не верю! Мы были там! Что это? А, платок! Он был на ее голове! Она была здесь, это ее платок. Отвечай! Что это?
- Это? Ничего… Дверь…
- Действительно! – подтвердил Баутиста и снес дверь. – Франсиско, иди за собаками. А ты, проклятая обманщица, получишь по заслугам!
Кума с трудом поднялась; спотыкаясь, она дошла до калитки, которую грубым ударом почти вышибли. На вершине горы шли псы по следу Аны. С болью она подняла темную руку, на которой кнут Баутисты оставил кровавый след, и сжала кулаки в выражении неповиновения, дикой и сильной африканской ненависти:
- Проклинаю! Проклинаю тебя с ног до головы! Будь проклят ты и твой хозяин, которому служишь! Будь проклят Ренато Д'Отремон! Будьте прокляты твое имя, раса, земля! Пусть огонь сожжет твой дом, а ветер унесет деньги! Пусть упадут твои деревья, пусть усохнут посевы, пусть у тебя не будет кровного сына, и пусть незаконнорожденный отберет твое наследство!
- Ай, ай, сеньор Хуан, сеньор Хуан Дьявол! Благословен Бог, что я встретила вас! Какое несчастье, какое огромное несчастье!
- Какое несчастье? Ты скажешь наконец?
Упав посреди вестибюля, являвшегося одновременно прихожей, кабинетом и библиотекой скромного дома нотариуса Ноэля, Ана напрасно пыталась объясниться с двумя мужчинами, смотревшими так, будто сомневались в разуме лохматой, трясущейся женщины, которая размахивала руками, в порванном мокром платье, испачканной, слишком уставшей, чтобы стоять на ногах, слишком напуганной, чтобы изъясняться здраво.
- Ай, сеньор дон Хуан Дьявол! Ай, сеньор дон Педро Ноэль! Сил моих нет, умираю…