Хуан опустил голову и посмотрел на древнее лицо, на круглую, почти облысевшую голову, на маленькие светлые глаза, одновременно хитрые и наивные, смиренный набор ума и доброты; вдруг он двинул рукой и положил ее на плечо нотариуса, извиняясь:
- Да, Ноэль. Вы ни в чем не виноваты. Ваш совет хорош, но ваша добрая воля и мой искренний порыв натолкнулись и разбились о крепкую стену. Я никто для ее сердца, ничего для нее не значу.
- Ты искренне сказал ей правду?
- Я собирался, но она не дала мне даже времени. Она скупа на минуты, они нужны только чтобы страдать и плакать по нему. Отвергает его, пока законно это невозможно; а он упрямо вертится вокруг нее, борется всеми силами, чтобы отдалить ее от меня, и возможно, тоже хочет освободиться. Не то, чтобы я знал, но что еще им остается?
- Что ж, мы знаем правду о его жене. Если он узнает о ней…
- Он убьет ее, и не из-за любви, а потому что настоящий кабальеро Д'Отремон и Валуа. А еще он пошел бы за мной. Если бы вы знали, как я этого хочу, какое удовольствие мне это доставит!
- Ты спятил?
- Я не боюсь. Этого не произойдет, если он не вызовется. Я обещал Монике. Обещал и отойду, уеду, я не могу выносить глаз, исполненных благодарных слез. Я отойду в сторону, чтобы не сойти с ума, чтобы не видеть в ее глазах образ другого и не чувствовать желание сжать ее шею. Все кончено, покончено со всем. Этой ночью отплывает «Люцифер», и на нем я уберусь отсюда навсегда. Хватит об этом. Вы еще хотите кружку пива? Войдем!
- Скажи мне одно. Ты должен был задать ей один вопрос, и от него зависит твоя дальнейшая жизнь. Ты задал его?
- Нет, Ноэль. Для чего? Все дало мне ответ. Я хотел пригласить ее в путешествие, забрать этой ночью, вытащить из этой могилы, где умирает невозможная для нее любовь, смотреть ей в глаза при другом свете, под другим небом, вырвать с корнем идола в ложных одеждах, которым окутана душа, и снова почувствовать ее сердце в своих руках. Слушать его биение под звездами, и тогда, только тогда спросить ее, значит ли что-нибудь для нее любовь Хуана Дьявола. Только тогда, не раньше.
- Ты упрямый, Хуан. Ладно, выпьем кружку пива.
- Колибри! Ты все еще здесь?
- Я не хотел уходить, ведь вы сказали, что я не смогу вернуться. Поэтому я спрятался и остался ждать вас. Капитан сказал, что я должен быть с вами, заботиться, служить, но если вы гоните меня…
Печально Моника подошла к негритенку, привлекая к себе. Опустился вечер, сумеречные тени окутывали близлежащий сад рядом с высокими стенами, где Колибри ее ждал среди ветвей, чтобы увидеть еще раз. С этим наивным мальчиком снова пришла волна другого мира, с которым она напрасно пыталась порвать.
- Пусть Бог благословит тебя за ожидание, Колибри. Думаю, это он внушил тебе.
- Правда, хозяйка? Вы не сердитесь, что я не послушался? Вы будете всегда со мной разговаривать, когда я буду перелазить через эту стену?
- Я поговорю с тобой сейчас и поблагодарю за последнюю просьбу. Не будь ты ребенком, возможно, я бы сказала. Но это слишком для тебя.
- А вы позволите мне быть всегда с вами?
- Нет, Колибри, ты должен уйти. Твое место с Хуаном, он для тебя все. Неблагодарностью будет забыть о том, что он для тебя сделал. Ты вернешься и передашь письмо. Этим вечером мы бурно разошлись. Я кричала, чтобы он остановился. Он не захотел слушать. Полагаю, это моя вина, потому что я рассердилась, заставила его потерять терпение. На самом деле, у меня нет права заставлять его верить, открывать сердце. Он никогда не говорил, что его сердце со мной. Я говорю глупости. Не жду, что ты поймешь, Колибри, но должна сказать, потому что от долгого молчания чувства внутри начинают портится. Поэтому я и говорю, а ты, наверное, думаешь, что я схожу с ума. Подожди здесь. Я скоро. Я быстро спущусь. Всего несколько строк.
- Если это письмо для капитана, то я быстро отнесу его. Побегу со всех ног.
- Передай его, когда останешься с ним наедине. Не важно, сколько дней и часов пройдет. Не важно, где, на «Люцифере» в море или на земле Мартиники. А пока не передавай. Может, его не волнует, может, мое письмо его рассмешит, или он выбросит его в море, когда прочтет. Но я хочу, чтобы ты отнес его. Подожди меня. Подожди…
Сильно взволнованная, Моника прижала к сердцу негритенка и поцеловала в лоб, затем отстранила от себя и быстро поднялась по лестнице.