Он медленно подошел. Черно-белая рубашка в полоску, мятые голубые слаксы и шикарные малиновые подтяжки. Так старались выглядеть все Эллисы: стиль практичного
газетного издателя, типичного пройдохи в прокуренной комнате. Старомодный, но не лишенный особой бостонской харизмы.
– Покажи мне, – сказал он тихим, мягким шепотом. Хелен скорей чувствовала, что он сказал, чем слышала. Казалось, будто бы где-то вдалеке гремел гром.
– В спальне, – сказала она. – Не здесь.
Он оглядел библиотеку, заставленную антикварными книгами в кожаных переплетах, мрачные портреты предков на стенах. В углу библиотеки, рядом с окном, стоял
тот самый печатный станок, который его прапрадед использовал, когда издавал первые выпуски «Бикон-хилл Мессенджера».
– Где может быть лучше, чем здесь? – поинтересовался он. Возможно, у нее было что-то, чего он очень хотел, но его желания по-прежнему оставались для нее
законом.
Шелковый халат соскользнул с ее плеч на пол, где лег, словно лужица крови. Под халатом был бюстгальтер с маленькими чашками, поднимающими и разделяющими
грудь, но не закрывающими ее. Соски зарделись – темно-розовые, словно ягоды малины.
Но его внимание было приковано к маленькому алому треугольнику у нее меж ног. Он ослабил галстук и раскрыл воротник, задышав часто и резко.
– Покажи мне, – повторил он.
– Не боишься? – спросила она. Вдруг ей показалось, что такое возможно.
Он наградил ее тяжелым взглядом.
– Боюсь? Что ты несешь вообще? Может, это твоя идея, но я за нее платил. Показывай.
Она развязала алую веревочку на трусиках, и они упали на ее левую лодыжку, словно кандалы.
– Господи, – прошептал Брэдли. – Она прекрасна.
Хелен обнажила свою бледную, пухлую, хорошо провощенную вагину. Но прямо над ее собственной была еще одна, такая же пухлая, такая же манящая и столь же
влажная. Только овальный шрам показывал, где доктор Арколио вшил ее в пах, не более заметный, чем легкий ожог первой степени.
Выпучив глаза, Брэдли встал перед ней на колени и прижал ладони к ее бедрам. Он разглядывал ее близнецов в блаженном экстазе.
– Она прекрасна! Прекрасна! Это самое лучшее, что я видел в жизни!
Он остановился и посмотрел вверх, внезапно по-мальчишечьи спросив: