Он указывает на разорванное письмо.
- Пугает меня.
- Что? - шепчу я.
Я впервые слышу, как Джереми признает уязвимость.
- Мой разум темный, Лилли, - говорит он. - Мои мысли черные. Всегда. Ты мой свет. Тебе удалось добраться до моего сердца. У меня нет защиты против тебя.
Он отпускает меня, подходит к окну и смотрит. Он держит одну руку на подоконнике.
- Но, - мягко говорит он. - Я не хочу этого.
- Что ты хочешь сказать? - спрашиваю я осторожно.
- Я хочу сказать, что есть спусковые крючки, письмо, например, которые заставляют меня возвращаться к старым привычкам. Я борюсь с ними, Лилли, как могу. Но они являются неотъемлемой частью меня. Эти недостатки, эти реакции инстинктивны. Когда мы расстаемся, когда я чувствую, что теряю контроль, все это выходит наружу. Я ничего не могу поделать с этим. Я не хочу меняться. Эти реакции, те самые вещи, которые ты ненавидишь во мне, способствуют моему успеху.
- Я не ненавижу их, Джереми, - мягко говорю я. - И тебе не нужно объяснять.Я понимаю.
- Понимаешь? - он обращается ко мне. - Нет.
Он качает головой.
- Ты не понимаешь. Как ты можешь? Ты не видела того, что я видел, не пережила того, что я пережил. У тебя нет опыта в распознавании зла. Я стараюсь держать это под контролем, Лилли. В самом деле, стараюсь. Только с тобой. Тем не менее, часто, - выдыхает он. - Я срываюсь.
- Как с письмом, - говорю я.
- Как с письмом, - утверждает он. - Только тебе удалось вовремя избавиться от него. Прежде чем я смог что-то сделать...
Он криво улыбается.
- ...очень, очень опрометчиво.
Я подхожу к нему.
- О? - говорю я, чувствуя мощь и гордость за то, что добилась желаемого. - И что бы это могло быть?
- Поверь мне, - говорит он, отворачиваясь. - Ты не захочешь знать.
Я касаюсь его руки.
- Но я хочу, Джереми, - говорю я. - Я хочу знать. Потому что я хочу узнать тебя. Я хочу знать, что здесь происходит.