Он встал и начал раздеваться. С каждым дюймом кожи, который он обнажал, член Себастьяна становился все тверже. Мужчина имел такое красивое телосложение, высокий, мускулистый с небольшим количеством волос в соответствующих местах. Когда он снял штаны и его член выскочил, гордый и длинный, воспоминание о том, как он ощущался внутри него, заставило его сердце биться быстрее. Независимо не от чего, он хотел быть с Мейсоном, ничто… даже то, что он не был человеком… не изменит этого.
Сложив одежду в кучу на полу, Мейсон отступил на пару шагов, и воздух вокруг него, казалось, закружился. Мех пророс на всем его теле. Его руки удлинились и стали мощнее, как и ноги. Себастьяну пришлось закрыть уши руками, когда в комнате раздались громкие щелчки вправляемых суставов и треск. Мейсон, казалось, не замечал этого. В мгновение ока перед ним стоял волк. Гигантский, почти вдвое больше тех, что он видел в дикой природе. У него был великолепный бледно-серый мех с белыми вкраплениями.
— Можно к тебе прикоснуться?
Волк кивнул и подошел ближе.
Себастьян положил руку за ухо. Такой мягкий, но мех, очевидно, покрывал мощные мускулы. Он почесал место, и Мейсон зарычал. Это звучало почти как стон.
— Ты потрясающий, — ему так повезло.
Себ отступил назад и начал расстегивать рубашку.
— Ты мне нужен.
В одно мгновение перед ним предстал обнаженный Мейсон.
— Черт, я так рада это слышать.
Глава 7
Мейсон никогда в жизни не был так рад иметь идеальный слух. Он был уверен, что, когда его родители объявятся и начнут нести чушь, Себастьян побежит в горы без оглядки и не вернется. Добавьте к этому тот факт, что его отец изменился перед ним, и он был готов поставить деньги, что его сексуальный маленький человек скажет ему отвалить и никогда не возвращаться. Однако он этого не сделал. Нет. Он положил руку на волка Мейсона и сказал ему, что он потрясающий.
Мейсону потребовалась каждая унция контроля, чтобы не дать волку перевернуться на спину и умолять, как глупая собака, потереть ему живот. Его Волк подтвердил то, что Мейсон уже знал… Себастьян был его парой, его единственным настоящим партнером.
Себастьяну удалось расстегнуть все пуговицы на рубашке, пока Мейсон не мог поверить, как ему повезло.
— У тебя есть с собой другая одежда?
— А что? — спросил Себастьян.
— Потому что ты слишком долго раздеваешься, а я через пять секунд сорву с тебя одежду.
Маленькая дразнилка уставилась на него, желание ясно, как день, было в выражении его лица, затем он отступил назад, вытянул в стороны руки и сказал:
— Давай, — у него хватило наглости подмигнуть.
Мейсон не тот, кто отступал от вызова, он позволил правой руке измениться в лапу и тремя взмахами разорвал одежду на Себастьяне. Она упала грудой ткани у его ног.
Прежде чем он успел восхититься своей работой, Себастьян сократил дистанцию между ними, крепко прижавшись к нему своим гибким телом и засунув язык ему в горло. Ему едва хватило сознательных мыслей, чтобы убедиться, что он изменил лапу на руку, прежде чем обнять свою пару.
Мейсон не думал, что может стать тверже, но никогда не был так счастлив ошибиться. Когда их члены соприкоснулись, когда они прижались друг к другу, трение вызывало покалывания, пробегающие по каждому нерву с головы до ног. Лучшее гребаное чувство на свете.