Джейм вспомнила, как Шиповник напилась вдребезги и принялась бушевать в Котифирской казарме, пытаясь утопить в вине память о приглушённом щелчке сломавшейся шейки младенца. Мать выбросила его из окна горящей башни. А Шиповник поймала. Он казался просто спящим у неё на руках, розовым от жара, его крошечный ручонки только начали расслабляться, но он был уже мёртв.
- "Она сказала, держать головку вот так . . ."
Верховный Лорд такой добрый, но заслуживаю ли я подобной доброты? Доверяю ли ей? Лучше придайте мне силы, пусть и жестокой.
- "Она была в отчаянии," - сказала Джейм в спину брата. - "И нуждалась в поддержке. А ты был слишком далёким, чтобы её обеспечить."
И слишком слабым, почти добавила она, но было ли это правдой? Как бы сильно они ни бодались по другим вопросам, Джейм с Торисеном разделяли глубочайшее уважение ко всем кендарам и с большой неохотой извлекали выгоду из своей власти над ними . . . или это и вправду было всего лишь провалом в умении руководства, как, похоже, подумала бывшая Каинронка Шиповник?
- "Я нуждаюсь в тебе," - сказала ей Джейм, о, в столь многих отношениях.
Той ночью, связь Шиповник с Верховным Лордом сломалась и сформировалась новая, с его сестрой.
Но достаточно ли я сильна, чтобы выдержать её суд, гадала теперь Джейм, и, если уж на то пошло, то достаточно ли я жестока?
Она ощущала, что должна быть жестока к брату, чтобы пробиться сквозь его раковину отрицания. Если она - потенциальный Разрушающий, а Киндри постепенно становится Сохраняющим, тогда Тори должен быть Созидающим. Однако, пока они все трое не осознают и не примут свои роли, Тир-Ридан будет обречён на провал, а с ним и божественный наказ Кенцирату на победу над Тёмным Порогом -- в битве столь долгой, что большинство кенциров, похоже, и вовсе про неё позабыли. И ей легко удалось бы расколоть скорлупу Торисена истинами, которым он не осмеливался взглянуть в лицо. Возможно, так и следовало поступить. Или же это просто заговорил скрытый в ней разрушитель?
Снова налетел ветер, чередуя в себе острый привкус снегов с высоты окружающих горных пиков и обещание скорого дождя, что было значительно нужнее, ввиду неудачи южного ветра по доставке свежей влаги чуть раньше этой весной. Груда свитков снова закачалась. Некоторые с треском посыпались на пол и закатились в мерцающие угольки. Пергамент начал коробиться, а затем жарко вспыхнул.
Торисен бросил взгляд через плечо на внезапную вспышку света, глаза - туманный серебряный проблеск на призрачной тени лица.
- "Я их не трогала," - сказала Джейм.
- "И не должна была. Мерзкий шанир . . ."
- "Что?"
Но он уже отвернулся обратно к окну. Ветер крепчал, поднимая крылья его волос, сплетая вместе серебряные и черные нити, и метался по комнате, как будто угодив в ловушку. Гром рокотал всё ближе и ближе. По оконному подоконнику забрызгали капли. Всё новые свитки закатывались в огонь и тлеющие поленья у дальней стенки наконец-то вспыхнули. В их неуверенном свете, Джейм решила, что видит движение на дощечке с ужином брата -- хлеб зарастает плесенью, сыр с мясом скрывается под ковром из личинок.
Это всё из-за меня?
Внезапно, стало гораздо холоднее, заставляя её дыхание испаряться белым дымком. Дождь обернулся мокрым снегом, а затем крупным градом, который заскакивал в комнату и прыгал по полу, в то время, как над их головами дребезжала шиферная крыша. Он должен был жалить Торисена прямо в лицо, но тот и не подумал отвернуться. Джейм решила, что слышит, как он что-то бормочет, но его изречения терялись в общем рокоте. Она пересекла комнату и встала рядом с ним.
Град теперь хлестал в сторону, почти полностью перекрывая видимость. Стремительный рывок воробьев за окном заставил Джейм отшатнуться назад. Они вопящей гурьбой покинули укрытие лоз и тут же оказались подхвачены ветром, утащившим их прочь. Джейм высунулась наружу и поглядела вниз, прикрывая глаза ладонью. Сначала ей показалась, что это ветер и град терзают лозы плюща; но затем она разглядела, что он сам медленно карабкается вверх по стене. Корневые отростки нащупывали трещинки и зарывались в их глубину. Льдинки срезали мягкие выросты известковой пыли, по мере того, как зелёная масса подтягивала себя всё выше и выше дюйм за дюймом.
- "Разрушение начинается с любви," - сказал Торисен сквозь застывшие губы, хриплым голосом, что был не его. - "Сила, что соблазняет, сила, что предаёт . . . Все они создания теней, отравляющие сны мужчин, высасывающие их души . . . Будь они всё прокляты . . ."
- "Кто, Тори?"
- "Шаниры. Женщины. Ты."
И он глянул на неё сквозь угрюмо ярящиеся глаза Серого Лорда Ганта.