На следующий день Финн сидела на диване Айви, думая, что она должна была прийти вчера, как и планировала. Или, может быть, ей не стоило предлагать гриль-комнату “Четыре сезона”, потому что Оливер все время разговаривал с кузнечиками, когда они останавливались, чтобы поцеловать кольцо. Все они игнорировали Финн, но этого следовало ожидать. Ее нужно было игнорировать; как еще мог функционировать великий человек? Она рассказала Айви о том, как устала иногда быть “женой”, и Айви остановилась, сделав драматический жест рукой.
— Погоди, погоди, вы женаты? И вы не пригласили меня? Ты же знаешь, я люблю хорошее шампанское!
— Вообще-то нет, — ответил Финн. — Мы не женаты. Я просто имела в виду, знаешь, играть роль жены. Вообще-то, я не его жена.
— Но почему он еще не женился на тебе? Сделал из тебя респектабельную женщину? — Айви дразнила, откинувшись на бугристый диван. В истинной форме Айви ей понадобилось всего пять секунд, чтобы добраться до сути дела.
— Не знаю, — сказала Финн, медленно отпивая из бокала. Красная жидкость покачнулась в ее руке.
— Вы вместе сколько, десять лет?
— В значительной степени.
— Время, чтобы это произошло, тебе не кажется? Особенно, если тебе приходится ходить на все эти скучные обеды и ужины и вести себя так.
— Мы практически женаты — это не имеет большого значения, — сказала Финн. — Перестань, ты говоришь как моя мать.
— Ты бы согласилась, если бы он спросил?
Финн закатила глаза. — Конечно, и он это знает.
— Но он никогда не спрашивал?
— Нет, — вынуждена была признать она. — Думаю, это спорный вопрос. Я имею в виду, дело в том,…
— Что? — спросила Айви, почесывая ступню.
— Ничего… забудь, что я сказала.
— Финни, это я. Помнишь? — она помахала пальцем, испачканным краской, чтобы напомнить Финн, что она сохранит свои секреты. — Дело в том, что Оливер… Оливер совсем другой. И мы уже вместе. Связан кровью. Я связана с ним — даже без клятв, я принадлежу ему. Зачем беспокоиться о чем-то еще?
— Да, он совершенно другой. Он намного богаче. — Айви ухмыльнулась.
— Я имею в виду, что он не такой, как мы, — медленно сказала Финн.
Вино развязало ей язык, подумала она. Она никогда не могла сказать Айви правду. Ковен хранил свои секреты, сбившись в кучу, общаясь только с себе подобными. Шли годы, и Финн обнаружила, что держать свое место в Ковене, свою жизнь в секрете от всех в ее жизни, кто не был частью Ковена, было тяжким бременем ее жизни, тайной от всех в ее жизни, кто не был ее частью, как ее мать и бабушка, с которыми она была очень близка. Раньше она никогда не испытывала искушения, но теперь испытывала. Она хотела рассказать Айви все, о Ковене, об Оливере, о своей тайной жизни человека, знакомого с самым могущественным вампиром в мире.
— Скажи мне, — сказала Айви с таким нетерпением, что чуть не упала со своего места. — Ты можешь мне рассказать.
Она налила ей еще крепленого вина, вызывающего странную зависимость.
Дело в том, что Финн не могла, и она это знала. Из многих вещей, которые Оливер ясно дал понять, что она не может сделать, это была одна из самых больших. Может, самый большой.