– Потому что я знала, что больше никогда не увижу тебя.
– Я никогда не хотел причинить тебе боль, Кеннеди. Я просто был глупым ребенком.
Она кивнула и попыталась улыбнуться.
– Я знаю. Просто я надеялась на тебя. – Она вздохнула, и я почувствовал, что сейчас она отодвинется от меня, но мне не хотелось отпускать ее из своих объятий.
– Я думал о тебе много лет, после того, как ушел. – Она внимательно наблюдала за мной, ничего не говоря. – В некотором смысле, я бы хотел, чтобы ты отдала свою девственность кому-то другому. Кому-то, кто заслужил бы это.
Ее смех был нежным, но в нем слышалась горечь.
– Я хотела, чтобы это досталось именно тебе. Это было единственное, что у меня тогда было, единственное, что я смогла тебе отдать. До того как ты получил это.
Я не был уверен в том, что правильно ли понимал, что этим она хотела сказать. Кровь отхлынула от моего лица, челюсть сжалась. Но, конечно же, она не имела в виду...
– Что ты имеешь в виду?
Открытое и грустное лицо Кеннеди опять стало жестким и настороженным, как в тот момент, когда я снова увидел ее.
– После смерти Хиллари Хэнк стал… приходить ко мне. Ночью. В мою комнату. Именно поэтому я убегала и пряталась в лесу.
У меня в животе все перевернулось.
– Ты хочешь сказать, что он...
Ожидая ее ответа, я почувствовал, как мир вокруг стал неподвижным и ничтожным, способным уместиться на булавочной головке. Я молил Бога, чтобы я услышал это неправильно, но что-то подсказывало мне, что это не так.
– Это то, к чему он боялся прикасаться. Держался. Но это единственное к чему он не притронулся.
Меня переполняла смесь ярости и отвращения к тому, что сделал с ней отец Кеннеди. Ярость прошла по всем моим внутренностям и обожгла мои вены. Но я также почувствовал подавляющее чувство вины. Кеннеди нужен был порядочный человек в ее жизни, а не еще одно дерьмо, который в итоге только причинил бы ей боль.
Она теребила одну из моих пуговицу на моей рубашке, и я услышал ее глухой, душераздирающий смех.
– Да, я думала, что ты сможешь спасти меня от него. От этой жизни. От этой печали и боли. Но потом я поняла, что никто не сможет. Что этого никто не сделает. Не было никакого Супермена, который смог бы спасти меня. Я поняла, что если хочу выжить, то должна сама себя спасти. Я не смогла ждать, пока кто-нибудь другой это сделает.
Я отпустил Кеннеди и спустился с кровати. Я провел пальцами по волосам, чувствуя, что в любой момент смогу взорваться яростным пламенем.
Я расхаживал по комнате, не зная, что делать с кулаками и гневом, не зная как переварить эту информацию. Я был так поглощен своими мыслями, так оглушен пульсирующим стуком в ушах, что едва услышал ее тихий голос, когда она заговорила.
– Я знаю. Это отвратительно. Я даже не смогла сходить на его похороны, я чувствовала себя такой грязной.
– Отвратительно? Это... это... – Я даже не смог подобрать слова. Потом мне в голову пришла мысль, и я повернулся к ней лицом. – Почему ты мне не сказала?