Трактор тащит на прицепе каток, укатывает снег. Позади идет финишер, раскидывает по летному полю еловые ветки, «чернит» поле: это для того, чтобы летчику хорошо была видна посадочная площадка. Хотя дует ветер, и утро туманное, и сильный мороз, но день считается летным.
Во все концы аэродрома спешат экипажи бомбардировщиков. Навстречу им идут инженеры, техники, оружейники; это они ночью, при свете фонарей «летучая мышь», готовили самолеты к боевым вылетам.
Вот и наш зеленокрылый пикирующий бомбардировщик. Красавица машина! Бомбы уже подвешены.
Техник запускает моторы. На пол-аэродрома поднимается снежная пыль. Трудно устоять на ногах.
Члены экипажа — летчик Афонин, штурман Головков, стрелок-радист Карпенко — надевают парашюты. Я с завистью смотрю на них. Но техник с парашютом подходит и ко мне, прилаживает ремни к моим плечам.
Я в унтах, комбинезоне, в шлеме с ларингофоном, а теперь и с парашютом. Как настоящий летчик!
- Как чувствуете себя, капитан? — спрашивает меня техник, хитрец этакий. С виду он совсем еще мальчик. Но техник, говорят, отличный и к тому же... лучший плясун в полковой самодеятельности.
- Прекрасно, — говорю я ему. — Какое-то особое приподнятое настроение! Петь даже хочется!
Он искоса смотрит на меня, говорит:
- Вот и пойте, пойте в самолете! У некоторых в полете даже прорезывается голос. Певцами потом становятся.
Я отворачиваюсь от него, чувствуя издевку в его словах. (А он, оказывается, совсем и не издевался. Мне бы послушаться его советов!)
Ко мне подходит стрелок-радист Карпенко, поправляет ремни на моих плечах, показывает красное кольцо на лямке парашюта, говорит:
- На всякий случай запомните, товарищ капитан: надо только дернуть за это красное кольцо.
- Всего-то и делов? — говорю я.
- Когда вываливаешься из самолета с трех тысяч метров — это не такое уж простое дело! — усмехнувшись, отвечает он.
Афонин, летчик, проходя мимо нас, между прочим говорит, обращаясь к Карпенко:
- Учти, Карпенко, это первый боевой вылет капитана. Пропустишь его первым.
- Первым, конечно, первым, — снова с усмешкой отвечает Карпенко. Но в люк пикировщика... первым лезет сам!
Я с удивлением смотрю на него. Но Карпенко уже протягивает мне руку, тащит меня в люк, сажает рядом с собой, объясняет, как обращаться с бортовым пулеметом. Дает очередь сам, уступает место мне. Я даю короткие очереди. Как живой бьется у меня в руках пулемет.
В это время Афонин уже пробует моторы, Головков — свой пулемет.
Убраны колодки. Афонин выруливает на старт. Командир 3-й эскадрильи майор Трубицын смотрит на часы. Взмахивает красным флажком. Наш пикировщик легко пробегает по полю. На аэродроме все на минуту отрываются от своих дел, провожают взглядом наш самолет.
Самолет отделяется от земли и набирает высоту; потом, сделав круг над аэродромом, ложится на курс.