Мы бежим на голос, рыщем по кустарнику. И натыкаемся на раненого — молоденького солдата, лежащего в грязи.
Бугаев наклоняется над солдатом, спрашивает:
- Давно ты здесь лежишь?
—« Третий день... Все кричу и кричу...
Мы переглядываемся с Бугаевым. Странный случай! Страшный случай! Как же так?.. В этом громадном парке стоял полк, и сейчас есть народ, неужели никто не слышал крика солдата? Почему же мы сразу услышали?
- Как же ты очутился здесь? — спрашивает Бугаев, приподнимая и усаживая солдата.
Тот запекшимися губами шепчет:
- Был ранен в разведке... В ночь с четырнадцатого на пятнадцатое.., Сам дополз сюда. Думаю, здесь помогут. Где-то рядом должен быть медсанбат.
- Но ведь до переднего края отсюда шесть-восемь километров? — говорю я.
- Вот я и прополз... Ночью.«. А здесь выдохся,
- Но ведь еще вчера здесь стоял полк?.. Вокруг вертелось столько народу?
- Я три дня кричу... Сил уж больше нет. Подходили многие. Все обещали позвать врача.
Мы с трудом поднимаем раненого разведчика и пытаемся поставить его на ноги. Но он не может стоять на ногах. Они у него сильно побиты.
К тому же он потерял много крови. Его всего трясет, как в приступе озноба или лихорадки.
Мы не знаем, что с ним делать. Решаем вынести к дороге, посадить на первую попавшуюся машину, отправить в медсанбат.
Бугаев взваливает разведчика на спину, тот обхватывает его за шею, я поддерживаю сзади, и мы идем.
Но через сотню шагов Бугаев останавливается, и мы осторожно опускаем раненого на землю.
- Ну и тяжел ты, братец! — говорит Бугаев, вытирая пот со лба.
- Отсырел в грязи, — говорит жалостным голосом разведчик.
— Полежи с мое три дня в грязи... Ночью шел дождь...
Теперь взваливаю раненого на спину я. Но через сотню шагов и я останавливаюсь, перевожу дыхание.
Сменившись по нескольку раз, мы все же выносим разведчика через ворота на шоссе. Недалеко отсюда, оказывается, находится палатка, полковой медицинский пункт.