- То, что ты неплохо себя чувствуешь, не значит, что можно плавать и нырять.
- Плавать? Мы тут в центре урагана.
- Ну просто замечательно! – прорычала Сид. – Хотя, кто знает, вдруг ты все-таки отдохнешь.
- Ладно, - миролюбиво ответил Шейн. – Спасибо за звонок. Я…
- Лучше бы тебе прибыть двадцать шестого, если ты надеешься получить кусок тыквенного пирога.
- Понял. Я позвоню маме завтра. Люблю вас.
- Мы тоже тебя любим…
Прозвучало так, словно Сид хотела добавить еще что-то, но Шейн торопливо сказал: «Пока-пока» и отключился.
- О господи, - простонал он. Взгляд упал на разбросанные продукты. Шейн смутно припоминал, как бросил пакеты на диван, вернувшись из магазина… Как будто это случилось несколько часов назад.
Он поднял пакет молока и чуть не уронил снова, когда раздался стук в дверь.
Стук не был вежливым типа «есть ли кто-нибудь дома?». Тук-тук-тук. Это костяшки стучали по дереву в стиле «и, кстати, вот еще что!».
Шейн распахнул дверь.
Лайнус, мокрый и сердитый, как русалка, попавшаяся в рыбацкие сети, с порога заявил:
- Я не предпринял ни единой попытки замести следы.
- Не понимаю, почему тебе так захотелось поделиться своей неспособностью выполнять работу, но ладно уж.
- Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Если бы ты хотел меня найти, то нашел бы.
- Согласен.
- Это было больше двух лет назад.
Трудно было винить Лайнуса за подобные рассуждения. Два года – приличный срок, особенно, когда ваше знакомство длилось всего пару недель. Продолжать жалеть себя из-за того, что тебя бросил парень, с которым ты переспал раз десять, наверное, неразумно, отдает навязчивой идеей и ужасно неспортивно.
- Ты пытался свалить всю вину на меня, - сказал Шейн.
- Нет, я не… Ну ладно, да. Пытался, - признался Лайнус. – Мы оба знали, чем это закончится. Тут не было ничего личного. Я не знал тебя, когда брался за работу. И ты поступил бы точно так же на моем месте. Так ведь? Ты делаешь то же самое, когда участвуешь в спецоперации. Тебе приходится.
- Я не провожу спецоперации с участием людей, с которыми меня связывают отношения.