— Еби уже! — прорычал на очередном хриплом всхлипе Брок.
Детка сноровисто подсунул ему под живот еще одну подушку, разведя и устроив ноги так, чтобы не напрягать травмированную. Жрать обезболики Брок будет потом, сейчас от выжигающего возбуждения он не чувствовал ничего, кроме желания принять Деткин член. И в этом тот никогда ему не отказывал.
Ворвался так, что треск простыни заглушил рев самого Рамлоу, который вдруг сразу, не давая себе привыкнуть, сам подался назад, насаживаясь до конца. Забывшие без практики член мышцы поддавались тяжело, болезненно, но именно это и нужно было сейчас Броку, а Детка спокойно выдерживал и не такое, Брок это знал.
— Тише ты, тише, — прошептал Зимний в затылок командира, когда тот, насадившись по самые яйца, попытался сразу двигаться. — Порвешься нахрен.
— Блядь… — выдохнул Брок; не скажешь же, что ебется сейчас как в последний раз.
— Командир… шальной… — засмеялся Детка в ухо, и по Броку растеклась волна мелких мурашек. Докатилась до каждой клеточки, жадно сжав в теле внушительный член.
Зимний максимально накрыл Рамлоу собой, унимая тремор мышц и потихоньку разгоняясь.
Брок шипел в подушку; было ощутимо больно, но хотелось еще больше, глубже, резче. Чтобы биться под Деткой нанизанной на иглу бабочкой, выкричать себя до дна, сгореть дотла и рассыпаться пеплом, ибо Рамлоу не представлял себя без всего этого. Детка всегда чувствовал его настрой и после пары осторожных толчков сорвался в тот бешеный ритм, который так любил Брок, в котором они оба сливались в одно целое. Рвали друг друга в клочья и кончали зачастую в один взрыв.
Так случилось и сейчас. Брок намеренно сдерживался, то и дело пережимая у основания член, доводя себя до абсолютно невменяемого состояния и забившись в оргазме, только когда уже не то что пережимать, дышать не мог.
Рамлоу скончался, но это была самая сладкая смерть. Где-то на откатывающей волне Брок понял, что Детка почти тут же его догнал. Ощущение, что в тебя изливается любимый человек, подстегнуло еще не отошедший от оргазма организм, и Брок тут же кончил второй раз.
— Охуеть… — выдохнул Зимний, сцеловывая с виска командира водопад пота.
Оставаясь в его теле, пока полностью не схлынет оргазменная волна, Барнс вышел, лишь когда Брок полностью затих, и только еле ощутимое дыхание на поднесенной ко рту ладони выдавало, что тот жив.
***
Когда Брок открыл глаза, в спальне было пусто. Приятная тянущая боль в теле убеждала, что все ему не приснилось, но абсолютная тишина давила на барабанные перепонки болью опустошения. Детка соскучился, пришел. Но неужели, получив свое, так же спокойно ушел, пока Брок приходил в себя? Он бы, конечно, не упрекнул, да и был готов. Готовил себя, наблюдая за контактами Детки и Роджерса. Взгляды, когда кажется, что никто не видит; касания, только для несведущих случайные; тембр голоса, поворот плеч. Все говорило о том, что скоро общение воссоединившейся парочки перейдет в горизонтальную плоскость. Если уже не перешло. Получается, Детка просто не хотел сразу его бросать? Решил отлучать постепенно? Только Броку всегда проще было вырвать с мясом, но разом, чем тянуть.
— По-моему, ты загоняешься, — Зимний стоял в двери спальни с подносом в руках и внимательно смотрел на командира.
— Прикидывал, смогу ли дойти до кухни пожрать, — хмыкнул Брок нарочито небрежно, медленно потянулся. Детка сделал сложное лицо.
— А я вот как раз, — кивнул тот наконец на поднос. — Старался не шуметь, чтобы ты отдохнул. Весь ужин вытрахали. Впервые ты меня почти заездил, хоть и был снизу.
«Там мне теперь и быть», — подумал про себя Брок, прислушиваясь к ноющей ноге, пока Детка поустойчивее устраивал поднос прямо на кровати.
— Ешь, — решительно кивнул, в свою очередь сооружая нехитрый бутерброд: на руками оторванном ломте багета толстый кусок холодного мяса. Без изысков, зато сытно.
Рамлоу спорить не стал, хотя снова почему-то был уверен, что вот теперь точно — Детка покормит немощного старика и свалит под более молодой и здоровый бочок. Но тот, слопав еще три похожих гастрономических сооружения, дождался, когда доест Брок, отставил поднос прямо на пол и по-хозяйски улегся на кровати, подгребая командира ближе к себе.
— Миссия — спать, — коротко и безапелляционно отрезал, пресекая возможные возражения.
Брок не спал. Заставлял себя не спать, лежал и наблюдал за мирно посапывающим Деткой. Знал — любил он и любили его сегодня не просто как в последний раз, это действительно был последний раз. Зимний уверенно оттаивает, возвращается к жизни, он заслужил ее во всех красках. Заслужил жить и дышать полной грудью, мчаться вперед, распахнув миру руки, а не оглядываться то и дело на задыхающегося одышкой старика и не тормозя из-за него, резко сдавшего в скорости из-за хромоты.