– Да, конечно, ступай, – по давней привычке он властным жестом указал на дверь, а потом спохватился: неизвестно, знает ли Гиллара о его происхождении, а потому лучше вести себя тише и скромнее, в том числе и с прислугой.
Когда девушка ушла, он попытался встать с кровати. И ему это удалось, правда, в глазах потемнело, и закружилась голова, но скоро Аданэй пришел в себя. Осмотрел комнату: старая мебель, выцветший, поеденный молью гобелен, поцарапанное бронзовое зеркало – да, владелица замка и впрямь в опале.
Уставившись в зеркало, Аданэй оторопел: от кровоподтеков и синяков, которые просто обязаны были красоваться на его лице, не осталось и следа. Значит, он и впрямь провалялся здесь около двух недель, не меньше.
В это время за дверью послышались шаги, а спустя мгновение она открылась. На пороге показалась седая, властная на вид женщина. Аданэй решил, что это та самая Гиллара и предпочел склонить голову в знак приветствия.
Женщина благосклонно заулыбалась.
– Я рада, что ты очнулся, – она махнула рукой служанке, и та выпорхнула, предусмотрительно закрыв за собой дверь. – Как тебя звать, юноша?
Аданэй на секунду замешкался. Гиллара наверняка узнала, кто он, иначе с чего бы такое доброе отношение? Опальная сестра царя вполне могла придумать, как использовать опального кханади в своих целях. Но тогда почему она спросила его имя? Хочет убедиться, что не ошиблась? Или это проверка?
"Языком илиринца говорит сам Ханке двуликий", – вспомнилась бытовавшая в Отерхейне пословица.
– Айн, меня называют Айн, госпожа, – назвал Аданэй только что придуманное имя.
– Что ж, Айн, думаю, тебе уже сказали, где ты находишься?
Он кивнул, и женщина продолжила:
– Вот и хорошо. Теперь ни о чем не волнуйся, чувствуй себя спокойно.
Заметив удивление собеседника, Гиллара усмехнулась.
– Не понимаешь причину моего гостеприимства? Так я объясню. Ты, судя по акценту, из Отерхейна?
– Да, госпожа.
– Кем же ты был в Отерхейне?
– Рабом, – быстро откликнулся Аданэй. – С детства.
– Странно… – протянула Гиллара. – Там, у столба, ты говорил иное.
– Прости, госпожа, я ничего не помню. А что я говорил?
– Что ты не раб.
– Не помню… Может, я бредил.
– Почему-то я так и подумала, – снова заулыбалась Гиллара. – Но сейчас это уже не важно. В любом случае – ты из Отерхейна. А значит, тебе непросто будет меня понять, поскольку Отерхейну в лучшем случае еще только предстоит сделаться цивилизованным краем. Но я постараюсь объяснить. Видишь ли, Илирин очень отличается от страны, в которой ты вырос. У нас потрясающие скульптуры, живопись, музыка. И мы очень ценим красоту, в том числе и красоту людскую. Поэтому стараемся окружать себя слугами и рабами, которые соответствовали бы нашему чувству прекрасного. Но хорошие рабы стоят дорого, а я, увы, в опале, лишних денег у меня нет. Поэтому, когда я увидела тебя на каменоломне, то… – женщина запнулась. – Скажем так, я забрала тебя оттуда. Можешь считать, что тебе повезло.