– Сейчас никуда с тобой не пойду. Если только силой заставишь.
– Могу и силой, – отозвался Элимер.
Шейра предприняла еще одну попытку убедить кхана.
– Еху вернется с утра, а меня нет. Подумает, беда какая случилась.
Элимер уставился на айсадку в раздумьях. Верно, не хотелось бы причинять старому слуге лишнее беспокойство. Что ж, видимо, придется задержаться здесь до рассвета, хотя изначально это не входило в его планы. Последние дни выдались неспокойными, и присутствие кхана в Инзаре требовалось почти постоянно. Впрочем, вряд ли одна ночь сыграет большую роль.
– Ладно, наверное, ты права, – легко согласился он, – подождем возвращения Еху.
Элимер присел у костра напротив Шейры, не отрывая от ее лица странного взгляда.
Какое-то время оба молчали, хотя на языке айсадки так и вертелся вопрос, который она не могла сдержать, несмотря на прославленную дикарскую выдержку.
– У тебя был брат. Я не знала, – тихо, почти шепотом произнесла.
Брови Элимера приподнялись, и после недолгого молчания он отозвался:
– Теперь знаешь. Наверное, очередной раз поражаешься злобе шакальего вождя? – он криво усмехнулся, и глаза его недобро сверкнули. Однако, заметив, как Шейра отвернулась и неуловимо напряглась от его слов, добавил:
– Да, у меня действительно был брат. И да – я убил его. Вообще-то это был ритуальный поединок. Победивший становился кханом. Им оказался я, как видишь.
– А хотел ты его смерти?
– Мне не за что было его любить, и потому я действительно хотел его смерти, – и тут же подозрительно покосился на девушку. – А почему ты спрашиваешь? Насколько я могу судить по твоим вопросам, Еху успел поведать тебе куда больше, чем следовало. Что нового ты думаешь услышать от меня?
– Ничего, – внезапно смутилась Шейра, – мне просто было… – она не закончила фразу, вместо нее это сделал Элимер:
– Было любопытно? Я угадал? – заметив, как она смешалась еще больше, кхан понял, что не ошибся: – Видимо, любопытство присуще не только отерхейнским женщинам, – негромко рассмеялся он. – А теперь давай закончим этот разговор, Шейра. Возможно, ты не знаешь, но я не терплю упоминаний о своем брате.
И добавил с неосознанной угрозой:
– Тем более, последние дни я только о нем и слышу.
Больше не обращая внимания на девушку, Элимер немигающим взглядом уставился в костер, погрузившись в злые мысли.
В последнее время по Отерхейну поползли тревожные и недобрые слухи, шепотом и с оглядкой передавались из уст в уста, лишая покоя и кхана, и его ближайшее окружение. В народе поговаривали, будто то там, то здесь, видели Аданэя живым и невредимым. Будто он собирал вокруг себя верных людей и намеревался отвоевывать власть. Правда, при допросах выяснялось, что видели его всего лишь таинственные знакомые знакомых. Причем то на одной окраине Отерхейна, то на другой, а то и вовсе в далеких Антурине с Урбиэном.
Все указывало на то, что слухи эти – ложные, и кто-то специально посеял их в Отерхейне. Если бы сведения об Аданэе были правдивы, никаких слухов не возникло бы вовсе. Элимер знал: если б его брат и впрямь находился в империи и готовил заговор, то вел бы себя хитро и осторожно, и не выдал бы раньше времени своего присутствия. Не зря говорилось, что заговор, о котором ходят слухи – уже не заговор. Да и Тардин по-прежнему утверждал, что Аданэй мертв, а Элимер верил наставнику. Тем более это подтверждалось донесениями разведчиков, которые прошли по следам каравана рабов, среди которых находился его брат. Они выяснили, что он попал на каменоломни и там погиб. Жалкая смерть для кханади, но большего Аданэй и не заслуживал.
Но хотя Элимер и знал о гибели брата, слухов от этого меньше не становилось, напротив, они росли и ширились, переносясь из одного уголка страны в другой – и долетели до столицы. Началось брожение и среди некоторой части благородного сословия, давно уже недовольного правлением Элимера. Конечно, и волнения, и недовольства, он мог легко подавить, ведь войско подчинялось кхану безоговорочно. Но пока не прояснилось окончательно, с какой стороны поползла нелепая молва, эта мера казалась преждевременной, ибо от этого слухи не исчезли бы, а лишь распространились, обрастая новыми подробностями, продолжая оплетать империю паутиной лжи. К тому же, недовольные вельможи не осмеливались слишком возвысить голос, ведь до сих пор, даже столько лет спустя, в их памяти сохранились те расправы, которые сопровождали первые годы правления нынешнего Великого Кхана.