– А здесь-то чего?
– Так на границах-то я уж сколько месяцев безвылазно стоял! Вот отдых мне и дали. Поехал семью навестить, да в грозу по дороге попал. Пока ждал-пережидал, так почти все припасы закончились. А путь-то еще не близкий. К счастью, поселение ваше подвернулось, вот и решил заехать, еды-ночлега спросить. А уж монетами не обижу, ты не думай. Люди-то у вас здесь добрые живут, никто не отказал, вот только я подумал, что негоже это, в поселение явиться, а старосту не известить.
– Хм, – мужик важно потер пальцами подбородок, – это ты верно решил, человече. Ну что ж, раз явился, проходи, дам тебе приют. Часкен меня называют, кстати.
Хирм благодарно кивнул и ступил за порог. Пока все складывалось хорошо, теперь главное разговорить старосту. В общем, все как всегда, вот только на успех Хирм не особенно надеялся: сколько уж он деревень объехал, а все пока бестолку, никто ничего не знал.
– Хорошо у вас тут, – крякнул Хирм, усаживаясь на широкую скамью и пододвигая к себе тарелку с жидкой похлебкой. – Не то, что на границах. Вот уж где спокойствия не видать!
– А что такое? – заинтересовался староста.
– Да как всегда, знаешь ли. Дикари эти покоя не дают, да и вообще. Одно время, как разгромили их, вроде поутихли, а сейчас вот опять что-то… – он взмахом руки прервал сам себя и добавил: – Ну, от вас-то они далеко, конечно, вам-то что до них! Живете в степи, никаких невзгод, никаких опасностей. Хорошо. Никаких дикарей. Вот мне бы так! – Хирм тяжело вздохнул и замолчал. Молчал и староста. Но недолго. Очень скоро раздался его возмущенный голос:
– Думаешь, только у вас там, на границе что-то и происходит, да? Так думаешь?!
– А не так разве? – пренебрежительно хмыкнул серый.
– А вот и не так! Плохо вы границы охраняете, очень плохо, скажу я тебе, – злорадно пропел мужик, – если даже сюда, к нам, дикари пробрались! Не далее, как сегодня, между прочим!
Хирм едва поверил собственным ушам: неужели наконец-то повезло? Он сосредоточился, но это не отразилось ни на его лице, ни на позе и, несмотря на беседу, он, как и подобало голодному человеку, не прервал трапезы. Зато приготовился слушать и спрашивать. Расспрашивать и выслушивать.
***
Элимер не находил себе места. Пошли уже третьи сутки, а от серых так и не пришло вестей. Но ведь не могла айсадка и впрямь сбежать? Нет, не могла. Он знал, что такое дикарская клятва. И если девушка до сих пор не вернулась, значит, с ней что-то стряслось. Полно, да жива ли она еще? Кхан почувствовал, как от этой мысли похолодело его нутро. Айсадка, сама того не ведая, стала слишком важна для повелителя Отерхейна.
Когда Элимер уже почти впал в отчаяние, когда все его мысли начали крутиться только вокруг Шейры и ее исчезновения, наконец-то явился посланник серых.
Кхан едва сдержался, чтобы не наброситься на мужчину с нетерпеливыми расспросами, однако ничем не выдал своего состояния и лишь приказал коротко:
– Говори.
– Мы нашли дикарку, повелитель.
– Где?
– Ее схватили люди одной из деревень, хотели казнить.
Элимер нахмурился:
– Хотели, но? Что им помешало? Она в безопасности?
– В относительной, мой Кхан. Хирм – один из нас – убедил их повременить с казнью. Посоветовал им сначала вызнать, вдруг она приходила не одна и где-то еще разгуливают дикари. Но это было почти сутки назад – Хирм не сразу сумел передать весть незаметно для селян. Так что неизвестно, сколько еще времени он сможет их сдерживать. И потом… – серый запнулся. – Кажется, они собирались ее пытать.