– Конечно, Зарина, спрашивай что угодно, – улыбнулся Элимер.
– Насчет айсадки. Конечно, это не мое дело, но ты не боишься, что она сбежит? Все-таки это немного смело: отпускать ее одну, без сопровождения…
Кхан тут же воззрился на девушку, в глазах его сверкнуло подозрение:
– Что значит одну? С чего ты взяла? Ее всегда сопровождал Видольд.
Глаза Зарины округлились будто бы от изумления и испуга, она даже сделала шаг назад, прикрыв ладошкой рот:
– О! Я думала, ты знаешь, что ты сам приказал…
– Что приказал, Зарина? Говори толком.
– Ну, что ты позволил айсадке выезжать одной. Я и подумать не могла, что она осмелилась… О, Боги! – Зарина ошарашено покачала головой. – Мой Элимер, она вот уже несколько раз одна выходила за пределы замка. Последний раз двое суток назад ушла, да так до сих пор и не вернулась. Неужели это без твоего позволения?
Лицо кхана окаменело. Довольно небрежно отстранив Зарину, он порывисто вышел из покоев.
Девушка, улыбаясь, смотрела ему вслед. О, сейчас ее ничуть не обидело его пренебрежение, ибо сейчас случится то, что гораздо важнее одной из многих проведенных с кханом ночей. Ну, айсадка, тебе не повезло, какая жалость! Бедная девочка! Кхан не прощает неповиновения даже своим женщинам, уж это Зарина знала по себе. Она-то никогда не перечила своему Элимеру. Что ж, ты сама виновата, дикарка, ведь тебя предупреждали и советовали взять кого-то вместо Видольда.
Зарина, поправив волосы, радостно хихикнула и, пританцовывая, подошла к зеркалу, довольно разглядывая себя. Повернулась боком, гибко изогнулась, провела руками по телу и, еще раз одарив собственное отражение обворожительной улыбкой, вышла из покоев. Напевая что-то веселое, она отправилась в сад. Не терпится, как же не терпится быстрее увидеть, чем все это закончится! Но, как всегда, придется подождать. Уж чему-чему, а терпению во всем, что связано с ее возлюбленным, она давно научилась.
***
Элимер не сомневался в том, что айсадка не сбежит, но его разозлило, что она оказалась столь неразумна, чтобы бродить по Отерхейну в одиночку, не зная ни обычаев империи, ни того, как следует себя вести. Неужели не понимала, что в ней каждый без труда распознает дикарку? Лишь бы не сделала какой-нибудь глупости! Не для того он дважды сохранял ей жизнь, чтобы ее убил разгневанный отерхейнский люд. Если до сих пор этого не произошло, то лишь по счастливой случайности. И как теперь найти ее в бескрайней степи? Кто знает, где она бродит, и что с ней случилось? Вдруг сумасбродную дикарку угораздило попасть в неприятности? Хорошо, что он, кхан, уже вернулся в Отерхейн и может незамедлительно отправить на ее поиски серых. Этим людям, слава Богам, под силу многое. Ему же остается только ждать. Правда, ожидание грозит стать невыносимым.
***
В неверных сумерках степи показался силуэт всадника. Селяне вглядывались в него настороженно: нечасто заезжали сюда воины. А этот, может, кражами да разбоем промышляет, ибо, что делать честному вояке в никому не ведомой глуши? Нет, честные они там – в больших городах да на границах обитают.
Чужак спешился и подошел к ограде поселения. Недоверие селян возросло бы, узнай они, что человек этот вот уже сутки разъезжает по степи, заходит в деревушки, говорит с людьми и что-то выспрашивает. Но они этого не знали, а потому Хирм легко преодолел их настороженность. Со скучающим видом войдя за ограду, он громко сказал:
– Приветствую, люди. Мне бы того, еды какой для меня да коняхи моего.
Селяне тут же оживились, наперебой предлагая кто яйца, кто молоко и мясо, а кто и шкуры.
– Глаза разбегаются, люди! – хохотнул Хирм. – Я-то с голодухи целого быка готов съесть. Да, боюсь, не потяну, – он красноречиво похлопал по кошельку на поясе. – Где тут у вас старший? Может того, приютит меня, накормит. Я в долгу не останусь
Селяне поворчали, когда поняли, что этот путник, скорее всего, так ничего у них и не купит, однако к старейшине все же отвели. На стук выглянул средних лет чернобородый мужик, окинул Хирма смурым взглядом и спросил:
– Ты кто такой будешь?
– Гранх меня называют. А вообще, дозорный я, границы охраняю.