"Ничего, пусть померзнет, – подумала Лиммена. – Он просто жалок!"
Бывший любовник вновь вызвал у нее смутное отвращение. Она перевела взгляд на Айна. Тот, напротив, выглядел спокойным, стоял непринужденно, будто не чувствовал холода. Это неестественно! Даже ей, в сухой одежде, прохладно в эту ночь. А безумные мальчишки только-только вышли из воды. Что за колдовство? Словно перед ней дух, какой-нибудь похититель сердец из рассказа Вильдерина, а не человек.
Отогнав нелепые мысли, Лиммена наконец нарушила тяжелое молчание. В голосе ее зазвенела сталь:
– Вы, презренные рабы! Да как вы осмелились оскорбить это место своим присутствием?!
– Повелительница, – прошептал Вильдерин, и вознамерился продолжить, но Лиммена оборвала его:
– Избавь меня от жалких оправданий, – в интонации ее послышалось презрение, и Вильдерин это почувствовал. Однако не замолчал:
– Повелительница, ведь ты сама мне позволила…
– Тебе. Но не твоему другу. Да и что касается тебя – это было раньше. Тебе понятно, что такое "раньше"? Сейчас все изменилось, – она ухмыльнулась, увидев, как вытянулось лицо любовника – бывшего любовника, снова поправила она себя.
Вильдерин, все еще дрожа от холода, посмотрел на нее измученным взглядом и снова показался ей жалким.
– Что ты на меня смотришь? Я не разрешала поднимать глаз! – возвысила она голос. – Ты провинился, и я еще решу, как тебя наказать, а сейчас убирайся! Сейчас же! И своего дружка забирай, – она мельком взглянула на Айна. Поза того казалась все такой же расслабленной, и лишь по выражению лица можно было догадаться, что ему не все равно.
Но Вильдерин не двинулся с места, только глаза округлились.
– Ты оглох, раб? Убирайся! Вон! – крикнула она и тихонько добавила: – Ничтожество.
Но юноша услышал. И даже в темноте можно было заметить, как смертельно он побледнел, и какое затравленное и удивленное выражение промелькнуло в его глазах. А спустя мгновение, быстро схватив одежду, он кинулся в заросли и, ломая кустарник, скрылся в чаще.
Царица перевела взгляд на Айна. Тот уже разворачивался, чтобы последовать за другом, но она окрикнула его:
– Стой! С него, – она кивнула в сторону, куда скрылся Вильдерин, – и этого хватит. Но ты так просто не отделаешься!
Раб молчал. Стоял неподвижно и молчал. Луна освещала его тело, на коже сверкали еще не высохшие капельки озерной влаги.
"Он словно бог, рожденный волною" – против воли подумала Лиммена, но, переборов себя, снова набросилась на Айна.
– Как ты думаешь, что мне с тобой сделать?! Убить? Отравить на рудники?
А дальше она еще что-то говорила. Кажется, угрожала. Но разум витал где-то далеко, голова блаженно кружилась, она что-то произносила, но не сознавала, что именно.
Аданэй почти не слышал слов Лиммены, хотя и сознавал, что с ее языка слетали какие-то угрозы. Мысленно он находился рядом с Вильдерином, который, должно быть, мчался сейчас по роще.
Проигнорировав гнев царицы, Аданэй уже собрался упрекнуть ее в жестокости к любящему ее человеку, но внутренний голос ехидно отозвался: "А ты сам разве лучше?" И в памяти всплыли большие несчастные глаза Ли-ли.
Он так и не высказал ничего, только спросил холодно: