Заметив, как лицо Айна скорчилось от боли, Вильдерин смягчился:
– Ладно, теперь все будет хорошо. Главное не двигайся, а то повязки скинешь. Айн, ты меня понял? Ты понял? Я сейчас пойду к царице и не смогу следить за тобой. Обещай, что не встанешь с кровати.
– Да… я… спасибо, Вильдерин…
Юноша только ободряюще сжал его руку и тут же вышел.
"Хоть бы сознание потерять, что ли, – подумал Аданэй. – Эта боль нестерпима"
***
Стоило Вильдерину войти в покои царицы, как Лиммена, бегло окинув его взглядом, насмешливо фыркнула:
– Надо полагать, ты не успел. А еще, думаю, этот Айн сейчас вовсе не заперт, как я велела, а в твоей комнате.
Все эмоции сразу отразились на лице юноши. Он заметно смутился, но все же ответил:
– Прости, повелительница, я действительно нарушил твой приказ. Но тот сарай такой грязный… а я и впрямь не успел. Я не мог оставить Айна там.
Лиммена жестом прервала эту сбивчивую речь и спокойно произнесла:
– Ладно, я не сержусь.
– Но, повелительница, как ты догадалась?
Лиммена усмехнулась:
– Ты весь в крови.
И только тут Вильдерин оглядел себя. Ну конечно, в спешке он даже забыл переодеться. Вся одежда в засохшей крови Айна!
– Великая, – смущенно произнес он, – прости. Я сейчас же сменю одежду и вернусь.
– Можешь не приходить сегодня, – обронила Лиммена. – Все равно вечер безвозвратно испорчен.
– Прости, – повторил юноша.
– Я же сказала, Вильдерин, я не сержусь, – раздраженно отозвалась Лиммена. – Придешь завтра. А сейчас ступай, займись своим другом, раз он для тебя так важен. И когда ему станет лучше, отправь ко мне, пусть покается в своих ошибках.
Она нетерпеливо взмахнула рукой и отвернулась. Вильдерин, поклонившись, осторожно вышел из комнаты. Кажется, царицу он все-таки разозлил.
Оставшись одна, Лиммена со стоном сползла на пол. Опять, опять это началось! Хорошо, что она успела отправить Вильдерина прочь: нельзя, чтобы кто-то увидел ее в таком состоянии. Особенно, раб. Особенно, раб-любовник. Проклятые! Они заставили ее нервничать! Вот и напал жестокий приступ. Снова! Однако царица и сама не поняла, из-за чего так разозлилась. Подумаешь, раб! Вильдерин никогда не играл большой роли в ее жизни: всего лишь любовник. Пусть и очаровательный.