Во дворе замка был ресторан, столики стояли под старыми деревьями. Группа туристов только что вышла из замка и заняла столики. Сидел среди туристов, которые громко переговаривались. Экскурсовод сделал знак рукой, чтобы они прекратили разговаривать. Он рассказал об истории замка, о назначении отдельных построек, их возрасте, архитектуре. Мы сидим, дескать, на том самом месте, где когда-то проводились турниры. Туристы засмеялись. Экскурсовод вытер пот со лба и сказал:
— Пятнадцать минут на отдых, господа, и едем дальше!
Когда эти туристы ушли, из замка вышла новая группа и заняла столики. Сидел среди туристов, которые громко переговаривались.
На автостраде, по которой я в конце концов поехал, было мало машин. Изредка лишь какой-нибудь грузовик дальнего следования или легковушка. Ехал всю ночь. Холмы постепенно исчезли, и в темной равнинной дали виднелись кое-где вспышки городских огней. Видел большие заводы, отторгавшие цепью огней огромные пространства. Пустынные и таинственные, они удручали, но были по-своему и красивы.
Все это сделали мы, люди, думал я, в то же время удивляясь своей солидарности с человечеством. Было в этом чувстве что-то воровское, словно проник куда-то, куда тебе не положено. Кое-кто плачет, когда играют гимн или когда флаги развеваются на ветру. Все это тоска по прошлому, которого не было.
Рядом с одним из заводов высилась гора шлака, похожая на пирамиду. Конвейер доставлял свежий, еще горячий шлак наверх, к острию пирамиды, резко очерченному на фоне неба. Поднимался светлый пар. Поток свежего шлака светился красным светом.
Красный дом за деревьями, перед ним поля, полыхавшие огнем. Таким чистым был воздух, голубым и звенящим, что соломинки рассыпались на ветру красными искрами. Мужчина, который спал, притулившись на меже, должен был, видно, сторожить. Огонь тем временем бежал по жнивью, танцевал, шумел, смеялся. Красиво было необыкновенно. Дым был коричневато-прозрачным и стелился как шлейф.
На одном из перекрестков стояла лавчонка, в которой можно было купить напитки и сигареты. Я был единственный посетитель. Женщина, работавшая за прилавком, выдала мне банку лимонада.
— Не боитесь здесь в одиночестве-то? — спросил я.
— Вы же со мной, — ответила она и засмеялась.
— Но ведь я скоро уеду.
— А надо ли? — спросила она.
Потом мы целовались в подсобке. Кругом громоздились ящики с пустыми жестянками из-под пива; они пахли прогорклым пивом, как и волосы женщины. Ночь была темной, все небо в звездах. Женщина постанывала, и мне было стыдно, что это из-за меня. Она стояла, упершись спиной в пустой ящик. Я все глазел на рекламный щит, призывавший покупать напитки фирмы, которая давно обанкротилась.
Потом мы вернулись в лавку, болтали.
— Меня зовут Магда, — сказала женщина.
— А меня — Карл, — сказал я.
Женщина облокотилась о прилавок, потянулась. Мы смеялись.
— Не ожидал, наверное, а? — спросила она.
— Нет, — ответил я, — что да, то да.
Как летали красные листья по лесу — как бабочки. Видишь, какой у меня котенок, сказала женщина, на коленях она держала котенка, я видел. Дело было в глухом лесу, листья светились, горели, погружались во тьму, в глубину, я спал; возьми же котенка, сказала женщина, а он уже бежал ко мне.
На женщине было желтое платье на бретелях. У нее были черные волосы и двойной подбородок, который делал низким ее голос. Она рассказала мне, что родом с юга, а сюда просто приехала.
— Забавно, — сказал я. — А как вы думаете, откуда я?