Кадык учителя заходил ходуном. Он залился краской. И смотрел, смотрел на дорогу, когда Катарина давно уже скрылась из виду, и рисовал её перед своим мысленным взором.
Мисс Ван Тассел.
— Катарина, — тихо вздохнул он.
Катарина Ван Тассел была единственной дочерью в семье голландцев, самых богатых фермеров в здешнем краю. Она была вся воздушная, как самый нежный крем, вся розовая, как самый спелый персик в саду у её отца. Она славилась своей красотой, а также богатством родителей, которое суждено было ей некогда унаследовать.
Конечно, не все на нее смотрели сквозь те розовые очки, сквозь которые видел её Икабод.
— Эта девчонка? — так выразилась о ней жена одного фермера. — Ах, маленькая кокетка! Так любить себя! Ты только взгляни, как она одевается!
Катарина и в самом деле любила увешивать себя драгоценностями, какие привезла из Европы её прабабушка. Юбки она носила по тем временам неприлично короткие, чтобы получше были видны изящнейшие щиколотки во всей округе.
«Катарина», — вздохнул он.
Икабод вообще был отзывчив на женскую красоту, и нет ничего удивительного, что ему понравилась такая прелестная девушка, как Катарина. И особенно, когда он узнал, как богаты её родители.
— Заходите, учитель, — прогудел Балтус Ван Тассел, когда Икабод нанес им визит. — Катарина столько о вас рассказывает.
И отец Катарины от души ударил Икабода по плечу.
— П-п-правда? — еле выговорил Икабод. — О да, ведь она моя самая талантливая ученица. Голос — как у соловья, нет, правда.
— Она только о вас и говорит, — заверил его Ван Тассел. — В жизни своей, говорит, не встречала такого изящного молодого человека.
— Ну, вот уж не знаю, не знаю. — И, весьма довольный собой, Икабод оглядывал свои огромные ноги.
Едва ему представилась такая возможность, он осмотрел и ферму Ван Тасселов, расположенную в чудном месте на берегу Гудзона. Амбар был размером с церковь и полон доверху сеном и зерном. И упитанные голуби ворковали на крыше.
Знаменитая красавица.
Жирные поросята нежились у себя в закутах или выходили погулять. Белоснежные гуси вместе с выводком утят лениво плавали в пруду. Несколько жирных индеек расхаживали по двору так важно, будто они тут хозяева.
И наконец по двору прошелся могучий петух. Он похлопал крыльями и закукарекал, всячески выражая свою гордость и радость. А потом стал рыться в земле, что-то выискивая для своего семейства.
— Какая у вас великолепная ферма, — сказал Икабод отцу Катарины. — И животные восхитительны. Так хороши собой, так упитанны!
Честно говоря, у Икабода текли слюнки. Он видел вокруг не животных, а еду — бекон, ветчину, сосиски, яичницу. Глядя на пруд, он видел жареную утку, сочного гуся с подливкой.
Визит к Ван Тасселам.
Глядя на поросят, он представлял себе, как они, запеченные с яблоками, тают у него во рту. Он видел, как вынимают из печи рождественскую индейку с начинкой. И даже молодца-петуха он видел общипанным, жареным и ждущим, когда его подадут на стол.