– Что за мелкий? — уточнил Антон.
– Взял из детского дома, — прозвучал чей-то чужой голос... Что у меня сейчас внутри творилось — никакими словами не передать.
– То есть как? — скривил рот Антон, не зная, то ли смеяться, то ли крутить пальцем у виска. — Насовсем взял?
– Не насовсем, — шепнул я (Алёшка-то, он всё из соседней комнаты слышит). — Тебе что-то не нравится?! — опередил я его следующий вопрос.
– Нравится? — ошарашено переспросил Антон. — Взять к себе ребёнка-инвалида... По-моему, ты болен... Да кто тебе его дал-то?
– А по-моему, я, наоборот, здоров, — отчеканил я, чувствуя, как в груди вскипает лютая ярость.
– Да ты чего!? — выпучил глаза Антон. — Все эти дети — они же из нездоровых семей — ублюдки, короче говоря. Он тут у тебя что-нибудь вмиг сопрёт или сломает... На какой хрен тебе это надо?
Я почувствовал, как хрустнули костяшки в сжатом кулаке.
– Пошёл вон, — бесцветным голосом проговорил я.
– Чего? — не понял Антон.
– Пошёл вон! Тварь! — заревел я страшным голосом. — Чтобы духу твоего здесь больше не было! В следующий раз увижу, придушу сразу, гниду!
Антон побелел — видно, понял, что я не шучу. Покрутил пальцем у виска и пулей из квартиры — даже сам догадался, как замок открыть... Было у меня в друзьях два Антона, теперь остался один...
– Кто это такой? — испуганно спросил Алёшка, когда я зашёл к нему в комнату.
– Да так, — сказал я, — граф один.
– Колдун?
– Нет, Алёш, совсем не обязательно быть колдуном, чтобы быть мерзавцем.
Ночью Алёшку опять пробила судорога, и я использовал последнюю капсулу морфина. Всё было как во сне, даже деталей и не вспомнишь... Я вообще сейчас жил как во сне, всё время ждал, что сейчас проснусь и всё будет хорошо — дочка хохотушка, красавица жена, друзья, работа — всё как обычно. Но, что удивительно, теперь мне было плохо, когда я думал не об Алёше, как вначале, а как раз об этой обычной жизни — какой-то словно бы придуманной, не настоящей...
Утро выдалось великолепное, тихое такое, солнечное, после дождя было немного прохладно, но зато на улице заметно посвежело, и у меня в голове посвежело, даже вроде как стало легче дышать.
Алёшка тоже был в приподнятом настроении, несмотря на то, что всё ещё чувствовал сильную усталость и с трудом держал в руках чашку, расплёскивая чай.
– Ну что, готов к обещанной прогулке? — торжественно произнёс я.
Мальчик расцвёл, он поднял на меня свои удивительные глаза, искрящиеся в лучах утреннего солнца, — такого цвета только небо бывает, бесконечное синее небо. Его губы расплылись в светлой, радостной улыбке, похоже, Алёша и надеяться не смел на эту прогулку.
– Но ведь я не могу ходить? — неуверенно пролепетал он.