На следующее утро я встал рано, чтобы занять место в свадебной кавалькаде. Мы везли богатые подарки по случаю заключения нового династического союза. Там были дары для самой принцессы Кетриккен: чистокровная кобыла, драгоценности, ткани, слуги и редкие благовония. И были подарки её семье и народу — кони, ястребы, золотые украшения для её отца и брата. Но самыми главными дарами были те, что преподносились её королевству, потому что в соответствии с традициями Джампи принцесса больше принадлежала народу, нежели своей семье. Поэтому мы везли племенной скот, рогатый скот, овец, лошадей, домашнюю птицу, могучие тисовые луки, каких не было у горцев, металлические инструменты из хорошего железа и другие дары, которые, как решил Шрюд, смогут облегчить жизнь горцев. В их числе были несколько хорошо иллюстрированных травников Федврена, несколько лечебников и свиток с текстом о ястребиной охоте, который представлял собой тщательную копию труда самого Хаукера. Эти последние, очевидно, и служили оправданием моего участия в поездке.
Свитки были выданы мне вместе со щедрым запасом трав и корней, упомянутых в травниках, и с семенами для выращивания тех из них, которые плохо сохраняются. Это был необычный дар, и я отнесся к необходимости доставить его в целости и сохранности так же серьезно, как и к своей тайной миссии. Все было хорошо упаковано и уложено в резной сундук из кедра. Я в последний раз проверял упаковку, перед тем как отнести сундук во двор, когда услышал у себя за спиной голос шута:
— Я принес тебе это.
Я повернулся и увидел, что он стоит в дверях моей комнаты. Я даже не слышал, как открылась дверь. Он протягивал мне кожаный кисет.
— Что это? — спросил я, стараясь, чтобы по моему голосу он не догадался о цветах и кукле.
— Морские водоросли.
Я поднял брови.
— Слабительное? Как свадебный подарок? Может, кому-нибудь оно и пригодится, но травы, которые я беру, можно посадить и вырастить в горах. И я не думаю…
— Это не свадебный подарок. Это для тебя.
Я принял кисет со смешанными чувствами. Это было очень сильное слабительное.
— Спасибо, что ты обо мне подумал. Но я обычно не склонен к недугам путешественников. И…
— Обычно, когда ты путешествуешь, тебя никто не собирается отравить.
— Ты что-то хочешь мне сказать? — Я старался, чтобы мой голос звучал беззаботно.
В этом разговоре мне не хватало привычных гримас и насмешек шута.
— Только одно: будь достаточно умным, чтобы есть мало или не есть вообще ничего, что ты не приготовил сам.
— На всех пирах и праздниках, которые там будут?
— Нет. Только на тех, на которых ты захочешь выжить. — Он повернулся, чтобы идти.
— Прости меня, — сказал я поспешно. — Я не хотел никуда вторгаться. Я искал тебя, и мне было так жарко, а дверь была не заперта, так что я вошел. Я не хотел подглядывать.
Он стоял ко мне спиной и не повернулся, когда спрашивал:
— И ты нашел это забавным?
— Я…
Я не мог придумать, что ему сказать, как заверить его, что все виденное мной останется только в моей памяти. Он вышел за порог и потянул дверь, чтобы закрыть её за собой. Я выпалил: