— Ну, ты ведь завтра уезжаешь, — заметила Лейси, и я послушно последовал за ней, как будто это был неопровержимый довод.
Пейшенс сидела в заваленном подушками кресле. На ней был экстравагантно вышитый халат, накинутый поверх ночной рубашки. Волосы её были распушены и ниспадали на плечи, и пока я усаживался туда, куда она мне указала, Лейси стала расчесывать их.
— Я ждала, что ты придешь ко мне извиниться.
Я немедленно раскрыл рот, чтобы сделать это, но Пейшенс раздраженным жестом велела мне молчать.
— Но, обсуждая это сегодня с Лейси, я поняла, что уже простила тебя. Я пришла к выводу, что у мальчиков есть некий запас грубости, которую им приходится на кого-то выплескивать. Я решила, что ты не хотел ничего плохого, раз не почувствовал потребности извиниться.
— Но я сожалею, — возразил я. — Я просто не знал, как сказать…
— Все равно извиняться слишком поздно. Я тебя простила, — сказала она оживленно. — Кроме того, у нас нет времени. Тебе, без сомнений, уже следует быть в постели. Но поскольку это твое первое такое путешествие, я решила кое-что дать тебе, прежде чем ты уедешь.
Я снова раскрыл рот и закрыл его. Если Пейшенс угодно считать, что это мое первое настоящее столкновение со светской жизнью, я не буду с ней спорить.
— Сядь здесь, — сказала она повелительно и показала на место у своих ног.
Я подошел и послушно сел. Только тут я заметил маленькую коробочку у неё на коленях. Шкатулка была сделана из темного дерева, на крышке искусно вырезан олень. Когда Пейшенс открывала её, я уловил аромат дерева. Она вынула серьгу и поднесла её к моему уху.
— Слишком маленькая, — пробормотала она. — Какой смысл носить драгоценности, если никто не сможет их увидеть?
Она вынула и снова убрала ещё несколько вещиц, сопровождая свои действия подобными замечаниями. Наконец она достала из шкатулки синий камень, оплетенный тончайшей серебряной сетью. Пейшенс нахмурилась, взглянув на неё, потом неохотно кивнула.
— У этого человека есть вкус, — сказала она. — Сколько бы у него ни было недостатков, вкус у него есть. — Она поднесла серьгу к моему уху и без всякого предупреждения воткнула в мочку булавку.
Я взвыл и попытался схватиться за ухо, но она отбросила мою руку.
— Не хнычь, как маленький. Через минуту боль пройдет. — На серьге было что-то вроде замочка, и Пейшенс безжалостно вывернула мое ухо, чтобы закрепить его. — Вот. Это вполне подходит ему, верно, Лейси?
— Вполне, — согласилась та, не отрываясь от своих всегдашних кружев.
Пейшенс жестом позволила мне удалиться. Когда я встал, чтобы идти, она сказала:
— Запомни это, Фитц. Есть у тебя Сила или нет, носишь ты его имя или нет, но ты сын Чивэла. Старайся вести себя достойно. А теперь иди и поспи.
— С этим ухом? — спросил я, показывая ей кровь на кончиках пальцев.
— Я не подумала. Извини… — начала она, но я прервал её:
— Слишком поздно извиняться. Я вам уже простил. И спасибо.
Когда я уходил, Лейси все ещё хихикала.