Отдельно, за перегородкой, находился Сивка. Его, видно, наказали. Он жевал какую-то дранку, смотрел на Вовку дерзко: мол, как я тебя на лепешку посадил?
А на скамейке, за воротами, одиноко сидел Егорка, и его голова светилась в сумерках, как одуванчик. От него слышалось какое-то бубубу… ду-удуду-у… Это Егорка скучал и пробовал петь.
Вовке стало жалко его одного в сумерках и он позвал:
— Эй, иди сюда… Тебя Егоркой, что ли, зовут?
— А тебя как зовут? — спросил Егорка.
— Меня Вовкой… Вот, понимаешь, смотрю на этого козла и думаю…
— Чего думаешь? Он тебя испугал?
— Да ничего он меня не испугал. Я думаю, может, он и бодать меня даже не хотел?
— У меня тоже. В школе, — торопливо поддержал разговор Егорка. — Я весь второй класс на тройки закончил… Мамка расстраивается. Говорит: «В пастухи пойдешь». А там, в стаде, бык, знаешь какой? Не то, что козел… А Сивка что… Он, может, думал, что у тебя хлеб есть. Козлы часто так думают. Видишь, вон, деревяшку какую-то жует…
Вовка сказал: «Я сейчас», и вернулся в дом. Тетя Марья сидела за столом и читала письмо, переданное Олегом, и улыбалась написанному. Олег все еще толковал об автомобилях с дядей Васей, который прямо в одежде раскинулся на кровати.
— Ты чего? Заскучал? — подняла на Вовку глаза тетя Марья.
— Нет. Мы там с Егоркой. Можно я хлеба на улицу возьму?
— Не наелся, что ли? А чего ж из-за стола ушел? Садись тогда, доедайся.
— Я Сивке хочу дать…
— Ох, городские! Сам худющий, а Сивке дать… Ну, дай. Посоли только. Он, глядишь, не будет тебя бодать. Мой-то все пинками скотину учит.
Она повернулась к дяде Васе и внезапно вскричала:
— Ты когда перестанешь скотину пинать?
— А чего он на людей кидатся. И еще его отпинаю, — отозвался дядя Вася с кровати и зевнул.
Вовка выбежал во двор. Сумерки стали гуще, но — где загон — он увидел сразу. Егоркина голова светилась теперь там. Они вместе перегнулись через ограду загона и разглядели Сивку. Тот все жевал свою дранку.
— Сивка, Сивка, — позвал его Вовка.
— Не подойдет, — огорченно прошептал Егорка.
— Тогда я сам к нему подойду, — дрогнув, сказал Вовка, и вошел под навес.