— Зачем? Что у нас на пляже можно покупать? У нас не курорт. Я ее кошелек на следующий день на веранде на столе нашел.
— Когда? Время.
— Утром. — Квасов немного помолчал. — А, нет! Получается тогда, не на следующий день, а в среду, первого числа. Во вторник мне не до этого было.
— Твоя жена его всегда на веранде оставляла, если шла на пляж?
— Не знаю, где она его оставляла. Но в ту среду я его на веранде нашел.
— Деньги в кошельке были?
— Были. На глаз девять тысяч с копейками. Точно не скажу. Я все не пересчитывал.
О деньгах Квасов говорил, как и обо всем остальном, с полнейшим равнодушием. Может причина крылась в его тяжелом самочувствии? Но выглядело все очень естественно. Посохин не ощущал никакого наигрыша.
— Она в сумку или в пакет все складывала, когда на пляж шла? Телефон, ключи…
— Нет. В халате карманы были. Два больших по бокам.
— У нее какой телефон был? Марка.
— «Нокиа».
— Модель?
— Не знаю. Говорила, что он почти тысячу баксов стоит. Большой такой, в алюминиевом корпусе.
— Ладно, Николай. Не буду скрывать, следователь склонен считать гибель твоей жены несчастным случаем. Повезло тебе, что этим делом Александр Петрович занимается. Человек он гуманный. Будешь сегодня спать в собственной постели.
— Спасибо, — безучастно поблагодарил Квасов.
— Не мне спасибо. Я пока еще над этим делом размышляю. Да и Карельский, между прочим, в твою невиновность до конца не уверовал. Человек он, конечно, добрый, но не лох. Хватка у него бульдожья.
— Дочка моя не приехала? — Николай второй раз за время допроса поднял глаза на майора. — Вы ей позвонили насчет матери? У меня в телефоне номер ее забит был. — Квасов стал ощупывать карманы. — Башка совсем никакая… Не помню…
— Успокойся. О смерти матери мы ей сообщили. Пока не приехала. Но, наверное, уже скоро будет. Телефон свой и ключи возьмешь на выходе у дежурного. Кстати, у жены в понедельник ты на ладонях не заметил никаких порезов?
— Нет. А что?
— И ладони у нее не были перебинтованы или пластырем заклеены?
— Нет, ничего такого не было. Я запомнил бы.