Рыбакова несколько раз обошла вокруг огородика.
— Павел, отверстия в земле видите? Вон, вон и вон, — сказала она, указывая рукой. — Вон еще.
Посохин стал с ней рядом и, наклонившись, уперся ладонями в колени.
— Щупом, что ли, орудовали? Хозяин, будь добр, принеси майору полиции кусок проволоки.
— Какой?
— Что бы в отверстие вошел. Не толще десяти миллиметров.
Квасов сходил в гараж и подал майору полуметровый кусок алюминиевой проволоки.
— Подойдет?
— Отлично! — Осторожно переступив растения, майор присел на корточки у ближнего отверстия. — Вста-а-вляем. Зажимаем пальчиками… Николай, рулетку растяни.
Посохин вытащил проволоку и, не отпуская пальцев, приложил ее к измерительной ленте.
— Тридцать девять сантиметров. Интересно, и что мы здесь искали?
Посохин посмотрел на Квасова. Тот дернул плечами.
— Откуда я знаю?
— Не знаешь, говоришь?
— Может, у Раисы еще деньги были? Кроме тех, что в Сбербанке хранятся?
— А кто мог о них знать? — Посохин не сводил глаз с хозяина. — Я так думаю — только близкие родственники. Если не знали, то предполагали. Были предположения, Николай?
Квасов взгляда майора не выдержал.
— Не я это. Сколько можно говорить.
— А кто? Ее друзья? Их у нее не было. Любовника тоже не было. А у вас, Николай, любовница была! — Посохин легонько похлопал Квасова по груди. — Вернее, она и сейчас есть.
— Не я это!
— Через полгода дочка получит почти четыре миллиона рублей и мамочкин кроссовер. Плюс пять с половиной тысяч евро. Плюс восемь тысяч долларов. Еще по долгам кое-что. Тебе досталась усадьба, «Газель», непроданный товар и полмиллиона рубликов. Считаешь дележ правильный?
— Все по-честному. Я даже не ожидал, что она мне что-нибудь оставит.