— Возьми на скамейке за верандой секатор и нарежь себе в саду любых цветов, которые тебе понравятся.
— Спасибо. Не надо. Мне их жалко. Пусть лучше растут.
— Ну что, и сколько мы еще будем здесь сидеть? — спросил Жарких, с упреком глядя на Посохина. — У меня задница скоро отвалится.
Уже в течение часа полицейские из машины старшего лейтенанта наблюдали за домом Ольги Гореловой, где, по словам Табанина, мог находиться Стасов. Вернее, следили они вовсе не за домом, а за входом во двор — из-за высокого забора была видна лишь синяя крыша строения.
С улицы за все это время никто во двор Гореловых не входил и никто оттуда не выходил. Правда, в дом можно было незаметно попасть через сады и огороды соседей, если знать местность. А главное, таким же образом выбраться. И подобный расклад майору очень не нравился.
— Еще немного подождем, — ответил Посохин.
— Я могу пойти первым. Прыжком через забор и…
— И читайте некролог в районной газете, девчонки, — закончил фразу за подчиненного Посохин.
— С какой стати, шеф?!
— Федор мужчинка непростой. У него может и ножичек оказаться, а то и пистолетик.
— Не первый раз, Павел Петрович. Пустите, а?
— Я, вот, думаю, может, наряд вызвать?
— Да ладно! Делов-то!
— Серега, ты иногда рассуждаешь как идиот.
— Почему?
— Ты когда-нибудь о матери думаешь?
— Конечно, думаю!
Майор резко открыл дверь.
— Все! Пошли! В темноте из машины мы уже ничего не увидим. Фонари по этой улице лет двадцать как не горят.
Полицейские вылезли из автомобиля, перешли на другую сторону улицы и, держась ближе к заборам, направились к дому Гореловой.
— Мать Ольги тетка нормальная? — спросил Посохин, оглядываясь.
— Табанин сказал, что да. Не пьет, работает.