– Но откуда ты знаешь? Эта сука могла тебя наебать, – говорит Тони, тот еще помощничек.
– Да видно, – говорит Тим, – достаточно посмотреть на нее, сразу видно, что не врет.
Все замолкают.
– Ты это чувствуешь, – повторяет он.
– Ну прямо мистика какая-то, – говорит Тони.
– Ну и когда у нее выдерут плод? – спрашивает Норрис.
Весь стол издает стон, а Тим смеется виновато, но беспомощно, и у меня это вызывает тошноту. Та девушка получает в конце концов свою колу и выходит из главной столовой. Выглядит она уверенной в себе красоткой.
– В среду, чувак. – Тим стреляет сигарету и складывает руки чашечкой, прикуривая, хотя вероятности, что спичка потухнет, нет. Такая предосторожность, надо полагать. – Это произошло бы во вторник, но во вторник у нее будет важное занятие по танцам, так что это случится в среду.
– Шоу мает гоу он, – улыбаюсь я со слабой ухмылкой.
– Да, – говорит Тим немного взволнованно, – именно так. А потом она поедет в Европу – и вот тогда-то я вздохну свободно.
Все за столом, включая Тима, уже потеряли интерес к этой не новой (известной со вчерашнего вечера, а для опоздавших – с начала ланча) сплетне, так что продолжаются другие разговоры о других важных предметах. Норрис поднимается, и я прошу его принести мне кофе.
– Тебе со сливками? – спрашивает он.
– Да, слей погуще, – отвечаю я ему. Старая шутка.
– Слышь, Шон, да ты… весельчак.
– Да, я весельчак.
– Никто не знает, где можно вечером экстази достать? – спрашивает Тим.
– А где вечерина будет? – спрашивает Гетч.
Я замечаю своего соседа по комнате, он вернулся из Нью-Йорка.
– Qa va , – говорит он, проходя мимо меня.
– Qa va – отвечаю я и добавляю: – Лягушатник.
– В «Конце света» и, наверное, в «Кладбище», – говорит ему Тони. Тони – еще и председатель финансового комитета. – Взносы на алкоголь горячо приветствуются.
– А не холодно на улице тусоваться? – спрашивает Гетч.