— Страшный, правда?
Теперь они были подругами и во время перемены вместе сидели на каменном парапете, ограждавшем двор школы.
— Да. Думаю, все дело в его глазах.
— Как его зовут? — спросила Ева.
— Шон. Шон Уолш. Он собирается жить над магазином.
— Фу! — воскликнула Ева. — Значит, он будет ходить к вам есть?
— Слава богу, нет. Это единственное утешение. Мать пригласила его в воскресенье на ленч, а он прочитал целую речь о том, что не хочет отваживаться или как-то в этом роде…
— Одалживаться.
— Да, как-то так. В общем, он сказал, что не будет этого делать. Наверное, он имел в виду еду. Сказал, что сам будет заботиться о себе.
— Вот и хорошо, — кивнула Ева.
— Мама сказала… — нерешительно начала Бенни.
— Да?
— Если ты захочешь прийти к нам еще раз в удобное для тебя время, это будет… это будет хорошо.
Бенни говорила ворчливо, словно боялась, что приглашение отвергнут.
— С удовольствием, — ответила Ева.
— В будний день ты можешь прийти к чаю, а в субботу или воскресенье — к обеду.
— Я приду в воскресенье. Понимаешь, по воскресеньям в монастыре очень тихо. Все сестры молятся.
— Ладно, я скажу ей. — Насупленные брови Бенни приняли прежнее положение.
— Правда, есть одна вещь…
— Какая? — Бенни не понравилось выражение лица Евы.
— Я не смогу пригласить тебя к себе. Понимаешь, в нашу трапезную приводить посторонних нельзя.
— Это не имеет никакого значения. — У Бенни отлегло от сердца. Единственное препятствие оказалось пустяком.