— Ублюдок! — презрительно бросила дама и, переступив через «эту кучу дерьма», прошла дальше с гордо поднятой головой.
Маклейн бережно укутывал Холли в плащ-палатку, стараясь укрыть ее от ветра.
Она уже не плакала, только тесно жалась к нему, словно боясь потерять.
Красный электрокар остановился перед ними, мигая желтыми огоньками.
— Эй, офицер! Офицер!
Маклейн поднял голову. На водительском месте лихо восседал Марвин. На шее у него висел плейер, а на голове красовались наушники — наверное, он слушал свою любимую Эллу. Губы Марвина растянулись в широкой улыбке.
— Твой «мерседес» подан, — сказал он и расхохотался, довольный таким шикарным названием своей «тачки».
— Марвин! Что ты здесь делаешь, чертушка подземный?!
— Тебя встречаю! Хорошенький праздник ты здесь устроил! — и он снова захохотал, выражая свой восторг. Нет, такого замечательного копа он еще никогда не встречал!.
«Какой славный мужик», — подумал Маклейн. — «Ни одной скотине и в голову не пришло сказать ему хоть какое-нибудь доброе слово, а этот «мерседес» подкатил».
Он опять почувствовал, как сжалось горло.
Светлая машина с надписью «Полиция» притормозила в двух шагах от Маклейна.
Открыв дверцу, на снег соскочил капитан Лорензо.
О, боже! Он, оказывается, умеет улыбаться!
— Эй, Маклейн! — капитан был сама любезность. Он помахал перед своим лицом каким-то листком. — У тебя сохранилась та бумажка о штрафе в моем аэропорту?
О, господи, «в моем»! Ну, индюк самодовольный! Ни хрена ничему не научился!
— Да. Кажется, сохранилась.
— А, какого черта! — Лорензо разорвал квитанцию и подбросил клочки вверх, пустив их по ветру. — Рождество же все-таки, твою мать!
Он все еще улыбался, очевидно, считая, что совершил большой подвиг, порвав этот — почти официальный! — документ.
Маклейн посмотрел на его сияющую физиономию и ничего не ответил.
— Пойдем, Холли.
Они уселись на платформу, тесно прижимаясь друг к другу.