— Благодать, — тихо сказала Верка.
Смахнув с живота и груди камушки, Алексей сел и увидел спускавшихся по тропке парней во главе с губастым. Верка повернула голову и охнула, изменившись в лице. Удирать было поздно, да и некуда: впереди море, позади скалы, а тропка одна-единственная. Конечно, можно было бы крикнуть, позвать на помощь. Но кого?
— Выследили, — пробормотала Верка.
Расправляя на ходу гимнастерку, Алексей направился к парням. Никакого плана у него не было — просто маленькая надежда, что все обойдется. Заслонив проход, в который уползала, взбираясь на кручи, тропка, парни остановились, расставив ноги. Трое из них были похожи на губастого: такие же нахальные рожи, расстегнутые пиджаки, расклешенные брюки, кепки-малокозырки с пуговками посередине. Пятый парень был высокий, стройный; бледное лицо с тонким, породистым носом выражало не то скуку, не то брезгливость; светлый коверкотовый костюм сидел как влитой. Алексей машинально подумал, что о таком костюме он даже мечтать не смеет. Хотел потолковать с этим парнем, но не успел и рот раскрыть — губастый пнул ногой в пах, и сразу же посыпались удары. От боли потемнело в глазах, нос распух. Высокий парень молча наблюдал. Заслоняя локтем вмятину на груди, Алексей попятился, нанося беспорядочные тырчки, и вдруг увидел выскочившую из-за его спины Верку. Налетев на губастого, она стала дубасить его, плача и что-то крича. Тот обернулся, сгреб ее в охапку.
— Мы тебя хором — будь спок.
— Сама, сама лягу! — заголосила Верка, отбиваясь от губастого. — Только его не бейте!
Алексей рванулся к ней и сразу упал, сшибленный кулаком. Парни загоготали. Тело уже ничего не ощущало — стонала и рыдала душа, вторя продолжавшей голосить Верке. Он видел ноги парней, слышал их издевательские реплики и молча плакал от сознания собственного бессилия. Поймал холодный взгляд высокого парня. Несколько мгновений они смотрели друг на друга.
Все, что произошло дальше, было как в сказке. Высокий парень неожиданно приказал губастому и его дружкам уняться. Они не послушались, и тогда он вынул браунинг…
«Неужели это было?» — подумал Доронин, чувствуя приближение кашля. Принял таблетку. Она не помогла: грудь сотрясалась, по щекам катились слезы, стало трудно дышать. Откинувшись на подушку, Доронин судорожно кашлял, держа около рта носовой платок. Пришел врач. Пожурил, как и ожидал Доронин, за курение, но успокоил: ничего страшного, обыкновенная простуда. Потом Доронин уснул.
Проснувшись, понял: жена и сын дома. Наволочка была влажной, волосы тоже, появился аппетит. Зинаида Николаевна принесла омлет, чай с лимоном.
— Наташка одна приходила или с мужем?
Доронин сделал большие глаза. Жена усмехнулась, показала на бумажный кулек, в котором лежал испачканный помадой окурок. Он сконфузился.
— Ты прямо Шерлок Холмс!
Зинаида Николаевна не откликнулась на шутку.
Ночью началась рвота. Звучно шлепая босыми ногами, Верка носилась как угорелая: приволокла таз, ведро, тряпку, напоила Алексея чем-то кисленьким. Появилась тетка Маланья — заспанная, простоволосая, в наброшенной на ночную рубаху телогрейке.
— Я еще вчера смекнула — пьяный. Все денежки на него, обормота, изведешь.
Верка досадливо поморщилась.
— Ступай отсель, ступай!
Тетка Маланья обидчиво поджала губы.
— Чай, не я у тебя живу, а ты у меня.
Окунув резким движением тряпку — даже вода выплеснулась, — Верка выпрямилась.
— Неужто не видишь — избитый он!