Верка вытерла кончиком платка выступившие слезы.
— Ладноть! Одну сегодня сварим, другую утром, а третью тетке Маланье отдадим.
— Кому?
— Фатерной хозяйке. Она раньше на нашем хуторе жила. Сродственница Матихиным. Сбоку припека, но все же сродственница.
Открыв дверь, тетка Маланья удивленно прошамкала, подняв мутные глаза.
— А говорила — больше не приедешь.
— Пришлось.
— Самовар поставить?
— Обязательно!
Хозяйка была в той же душегрейке, в тех же валенках с отрезанным верхом, шею обмотала полотенцем сомнительной чистоты; пахло от нее чачей.
— Все хвораю.
— Вижу.
— Доктора побожились, — ничего нет, а меня каждый день лихорадка бьет. Только чачей и спасаюсь.
Верка погасила в глазах веселые искорки.
— Мы тоже сегодня выпьем.
Тетка Маланья оживилась, пообещала сменить на кровати простыни.
Верка открыла чемодан, вынула две курицы.
— Одну себе возьми, другую свари.
Тетка Маланья прикинула на руках, какая тушка потяжелей.
— С чего это ты расщедрилась-то, а? Закуску бесплатно выставлю, а чача — по обычной цене.
— Могла бы не предупреждать.
— Не предупредишь — накладно станет.