– Мы такую свадебку сыграем, что вся деревня сбежится, пива не пожалею, медовухи. Дом построю, лошадей разведу, овец с коровами.
– Медову-ухи. – подпоручик приподнял кончики усов, пожевал губами. – Ладно, солдат, возвращайся в свою деревню, но знай, что в мадам Софи влюбился молодой гусар Леденцов, который приедет к тебе не только медовуху сосать, но и еще за кое-кем.
– Милости просим, ваше благородие, – бешено сверкнул зрачками Дарган.
Глубокой ночью, когда обозники забылись во сне, казак с женой обошли часовых и растворились в ночи. Как только вместо булыжников под копытами коней застучала проселочная дорога, Дарган облегченно вздохнул и отпил из баклажки несколько глотков вина. Его спутница, наоборот, покусывала губы от досады, она только начала понимать разбитное российское общество, и оно ей понравилось. Но Софи и не думала ставить в упрек Даргану его решение, она осознавала, что рано или поздно круг подозрений сомкнулся бы. Еще один прокол, подобный допущенному ею, и подпоручик принялся бы клянчить денег в долг. Она бы не отказала, он был душка, из тех, кто через какое-то время обязательно отплатил бы ей черной неблагодарностью. Маменькины сынки всегда поступают именно так.
Софи не знала, что этот безобидный ловелас уже доложил о мешках с деньгами командиру санитарного поезда, а тот в свою очередь получил пакет, в котором предписывалось до границы с Россией проверить всех подозрительных лиц. Еще в бумаге говорилось о вещи, имеющей государственную важность, – о золотой цепи с медальоном, принадлежащей высшему духовному лицу Франции. Именно эту цепь требовал найти французский король, поддержанный императором Александром Первым, из-за нее во всех направлениях были разосланы конные отряды.
Глава седьмая
Они остановились у харчевни, торчащей посреди села, состоящего из беленьких мазанок. Дарган обмотал конец уздечки вокруг бревна коновязи, подождал, пока спутница приведет себя в порядок. Из дверей уже выглядывал толстый улыбчивый хозяин.
– Прошу, панове, прошу, – певуче начал он зазывать гостей. – Есть горячие русские щи, суп, говядина на вертеле, бардзо свежая.
Дарган молча отцепил баклажку, вылил остатки подкисшего вина на землю. Он не хотел подавать виду, что совсем недавно поляки были его врагами, сейчас это было бы невыгодно.
– Есть все, и вино, и пиво старокралевецкое, ячменное, – тут же заголосил толстяк. – Только открыл новую бочку.
Софи подтянула ремень на поясе, заколола волосы красным гребешком. Она выпросила у Даргана шаровары и теперь щеголяла в них, как заправская казачка, решившая к штанам надеть французскую безрукавку со множеством шнурков впереди, а под нее – кофточку с пышными рукавами. На ногах женщины были красные сапожки с отворотами.
Этот наряд она стала носить недавно, как познакомилась с офицерами из обоза, до этого единственной формой служило простенькое платье. Покосившись в ее сторону, Дарган оглядел площадь, домики вокруг и, не заметив ничего подозрительного, переступил порог харчевни.
– Прошу, панове, – суетился вокруг выскобленного до белизны стола поляк средних лет. – Что подавать на первое, что на второе?
Из кухни наплывал сытный запах, из крана бочки, стоящей возле стойки, в кружку капала прозрачная жидкость, за ограждением суетилась молоденькая полячка, скорее всего, дочь хозяина. В помещении царили тишина и покой, словно война обошла это место стороной.
Когда на столе задымились тарелки со щами, с большими кусками мяса в них, Дарган снял головной убор, перекрестился и взялся за деревянную ложку, а жена последовала за ним.