— А лет там тебе сколько, молодой человек?
— Ну…
— Вот-вот! А сколько должно быть? А те двадцать с хвостиком, которые ты там провёл?
— Так ведь говорят, что это у всех так? — Владимир беспомощно развёл руками.
— И что с того, если теперь твои дети вдвое старше тебя? Думаешь, оно им надо, папашу дорогого опознавать? Вернулся, понимаешь…
— Семён! — Дядя Сосо отложил газету и строго посмотрел на собеседника. Очень строго.
— Извините меня, пожалуйста, — огрызнулся Семён, — но я юрист. И должен думать о людях профессионально. Заранее. Чтобы потом чего не вышло. — Он встал и подошёл к плите. — Чаю кто-нибудь хочет?
— Не откажусь, — отозвался дядя Сосо. — Но вот о людях думать надо лучше. Люди у нас хорошие. Просто им время неудачное попалось.
— Ну ладно, давайте считать, что я не прав! — Семён открыл кран и сунул старенький металлический чайник под струю. — Люди у нас хорошие, дети спят и видят, как бы им родного папу признать, а все продюсеры только и мечтают доходами от записей поделиться… А толку-то? Откуда им знать, что он и в самом деле он?! — Он ткнул наполненным чайником в сторону Владимира. Плеснуло. Схватившись за голову, Семёнов раскачивался на табуретке, бормоча себе под нос:
— Что же ты говоришь такое, Васёчек, что же ты говоришь-то…
— Меня Семёном зовут, Володя, — сбавив немного тон, поправил Семён. Поставил чайник на плиту, включил. — А что делать? Вон, слыхали про мужика, который себя вернувшимся этим объявил, как его… Ну, который в девяностом на машине разбился. И ведь похож, зараза, и поёт так же! Ничего тут не поделаешь, жуликов развелось, как грязи. Думаешь, к твоим такие же умники не подкатывались?
— А что делать-то, мне-то что делать? Я же настоящий…
— И чем ты это докажешь? А главное — как?
— Не знаю… А как?
— А… — Семён выключил воду. Бухнул чайник на задребезжавшую плиту. Потом хлопнул ладонью по раковине и неожиданно широко улыбнулся. — А ведь есть способ! Берёшь бумагу, ручку и пишешь исковое заявление. В суд. О признании себя любимого собой любимым. Живым. И всё!
— А… Как же тогда… — Семёнов, не договорив, взглянул на собеседника.
— А вот это уже будет проблема суда. Пусть приглашают экспертов, справки оформляют, свидетелей опрашивают… Заодно и деток твоих вызовут. Хрен знает, должна же быть на свете хоть какая-то справедливость! Может, они и так тебя узнают?
— Ну… — Владимир помялся. — Должны. Они у меня хорошие. Это я вот… возвращенец.
— Вы, Владимир, тоже хороший человек, — веско сказал дядя Сосо, ткнув пальцем в район потолка. — Я в вас верю.
— А что мне тогда с комиссией делать?
— Что? А, комиссия… Да плюнь ты на неё, — отмахнулся Семён. — Статус возвращенца у тебя уже есть, жильё и пособие дали, а остальное всё равно только по суду…
Дверь снова отворилась. Вошёл слегка заснеженный, явно с полдороги вернулся, Нитро.