Через несколько минут мы встретились.
— Ну, барин, и забрался же ты в местечко? — сказал Максим. — Еле сыскали тебя. Как это ты сюда угораздился?!
Я рассказал, в чем дело.
— Вяхири? — повторил Максим. — Вот что…
Мы стали продираться в чаще; приходилось почти держаться за старого лесника, хорошо знавшего лес.
— А близко до дома? — спросил я.
— До дому? Да верст двенадцать будет!
— А не заночевать ли нам у бугров? — предложил Абрам. — Куда это переть такую силу в потемках? Того и гляди, без глазу останешься!
— И то придется! — согласился Максим. — И кстати, у нас и поужинать есть чем! Да вот барин захочет ли?
Я, разумеется, согласился.
Лес начал редеть. Немного погодя показалась прогалина. Стало светлее.
— Вот и речка! — сказал Максим.
Прямо перед нами у самой реки намечался курган; вокруг него не виднелось ни кустика. Максим и Абрам сняли шапки и перекрестились.
Мы подошли ближе. Курган был приблизительно сажен двух в вышину и пяти в поперечнике.
— Вот мы и на месте! — заявил Абрам и отправился набирать сучьев и хвороста. Максим уселся щипать дичь. Скоро костер ярко озарил нас и скат кургана; светлый круг от огня лег на траве.
Скоро поспел и ужин из дичи.
Все ели с большим аппетитом, да и немудрено, когда за целый день, кроме ломтя черного хлеба, во рту ничего не было. Нежные кости рябчиков так и хрустели на крепких зубах Абрама; Максим медленно отдирал руками и ел белое мясо.
Разговор зашел о приключении со мной.
— А мы думаем, куда бы это мог барин деваться? — говорил Абрам. — Уж не вернулся ли, мол, в сторожку? Да, нет, смекаем, быть того не может, — сюда должон был бы прийти!.. Сидим, сидим, ждем — все нет! Мы и двинулись бережком; отошли версты с две, заслышали выстрел. Еле нашли! Эки леса-то здесь, Господи!
— Глухо, глухо у нас!.. — проговорил Максим, встал, утер рот и покрестился широким крестом.
Абрам подкинул еще сучьев в огонь.
— И все вяхири, что за притча такая? — сказал он. — Помнишь, дед, летось Хвостовский барин здесь заплутался: тоже вяхири завели!..