Зверь приблизился, и внезапно его твердая как палка лапа легла ей на плечо. Красные глаза собаки теперь были на уровне ее собственных. Она почувствовала теплое дыхание животного.
— Булли… Негодяй… Сидеть!
Пес послушался и Сесиль, нагнувшись, погладила его.
— Хорошая собака, — прошептала она. — Ты меня напугала… Я едва на ногах стою… Почему ты такой сердитый, Булли?
Собака от удовольствия жмурилась, пока Сесиль гладила ее. Между ушами она нащупала хохолок из мягкой шерсти.
— Значит, хозяин бросил тебя, — продолжала Сесиль. — Выходит, и ты не очень-то счастлив. Видишь, я люблю тебя.
Успокоившись, пес улегся у ее ног, навострив ухо, словно не желая упускать ничего из загадочной для него речи Сесиль.
— Ты красивый пес… очень красивый, Бульчик! Хочешь погулять со мной? Завтра…
— Я иду! — крикнул с крыльца Морис.
Пес тотчас вскочил и зарычал. Сесиль обеими руками схватилась за его ошейник.
— Хороший… хороший…
Она надавила на спину собаки, чтобы принудить ее сесть, но Булли оставался неумолим.
— Подходи осторожно! — крикнула она. — Покажи ему еду. Он тебя не знает.
— Ну и дела! — воскликнул Морис. — А тебя, выходит, знает?
— Я другое дело… Поставь миску… Тут. И отойди.
Она чувствовала, как под мягкой кожей у собаки напряглись мышцы и погладила его впалые бока, сильную спину, взволнованную грудь.
— Тихо… тихо… Красавец Булли будет теперь есть. Он голоден.
— Еще бы, — сказал Морис. — Ладно! Оставь его и пошли спать.
— Молчи! Мне кажется, ты ему не по душе.
— А ты? Ты совершенно спятила, дочь моя. Спокойной ночи, влюбленные! Я иду спать. Я устал.
Он зажег сигарету, выдохнул дым в сторону собаки и удалился.
— Видишь, какой он, — прошептала Сесиль. — Сейчас же вспылил… Теперь будет два дня дуться… Ешь, Булли!