Ее губы слегка дрогнули. Она отвечала быстро, почти сухо.
— Я не из вашей команды, месье Клид, и я буду вам признательна, если вы этого не забудете.
Клида даже передернуло. Ему не нравился тон, которым она повела разговор.
— Я не прошу вас обвинять кого бы то ни было, — грубовато оборвал он, — просто скажите, кто, по-вашему, особенно страдал от насмешек месье Дравиля. Вот и все.
— Это одно и то же, мне кажется, — ответила она, не скрывая своей враждебности.
Клид не спеша раздавил в пепельнице сигарету, на три четверти ее не докурив.
— Я должен понять, что вы затрудняетесь ответить на этот вопрос? — спокойно спросил он. И изобразил мину недовольного наказанием мальчишки.
Лукавство было достаточно заметным, но Клодетта Жема, казалось, приняла игру и развеселилась.
— К чему это? — сказала она с любезнейшей улыбкой, вырисовавшей ямочку на щеке. — Мысль убить Жана могла прийти любому из тех, с кем он имел дело, начиная от друзей по студии и кончая случайным другом или связью. Непостоянный человек, удивительно трудный характер. У его жены, например, было множество оснований.
— Нет, — живо перебил Клид. — Не она, я за это ручаюсь.
— И на чем же основана ваша убежденность?
Клид вспомнил Жюльетту Дравиль, замершую на софе с пулей в сердце.
— Не знаю, — сказал он. — Интуиция. Мне кажется, что она могла это сделать уже давно, если бы хотела. Но по вашим словам, добрая сотня людей желала этого.
Она рассмеялась легким рассыпчатым смехом.
— Это все же многовато, — уточнила Она. — Скажем, десяток, самое большое…
Клид серьезно сказал:
— Вы должны помочь мне составить список.
Она поднялась, не ответив, открыла дверцу бара, достала бутылку «арманьяка», два бокала и поднос. Ее лицо омрачилось, будто вопрос Клида был болезненным. («Я не из вашей команды», — уже протестовала она.) Наливая, она пролила несколько капель на поднос и не могла сдержать легкой досады. Клид пристально наблюдал за ней. Ее, должно быть, приятно держать в объятиях.
— За ваш успех, месье Клид, — сказала она нейтральным голосом, прежде чем села на место.
Клид ответил, умело играя голосом и мобилизовав всю свою неотразимость:
— За вашу красоту, Клодетта, и за нашу дружбу, если вы этого желаете.
Она возмутилась.