— Не достаточно хорошо.
Сирен моргнула в ответ на суровое заявление, уставившись на четырех мужчин перед ней:
— П-простите?
— Не достаточно хорошо, — повторил главный ремесленник, скривив губы, глядя на ее работу. — Я бы не использовал этого даже на попону для лошади.
Сирен не могла дышать, ее сердце сжалось. Нет! Он ошибся. Должен ошибиться.
— Но я...
— Заберите это, — сказал он, бросая ей ткань. — Возвращайтесь к нам, когда будете достойны этого ремесла.
Красная ткань задела лицо Сирен от силы его броска. Не в силах пошевелиться, она стояла там, пока ткань сползала с лица на руки. Инстинктивно, она прижала ее к себе, хотя и не понимала, почему чувствует необходимость защитить ее даже теперь, когда та стала бесполезна.
Душа девушки кричала от разочарования, так как все ее мечты таяли и умирали в этой холодной комнате.
Как они могли сказать такое о ее работе? Это была ложь. Она знала это. Ее ткань была идеальной.
Идеальной!
Ей хотелось прокричать это, но горькое разочарование подступило комом к горлу и Сирен не смогла вымолвить ни слова. Этого не могло случиться. Это не могло быть правдой.
Кто-то подошел к ней и увёл прочь от мастеров к задней двери. Слезы бесконтрольно текли по ее лицу, а суровые слова эхом повторялись в голове.
Как ее ткань может быть недостойной?
— Я потратила на это все свое время, — прошептала она с разбитым сердцем. — Все свои драгоценные деньги.
Чтобы иметь возможность купить материалы, необходимые для изготовления ткани, девушке приходилось носить обноски. Всю зиму она проходила с дырами в ботинках, только для того, чтобы услышать, что все ее жертвы были напрасны.
Как такое может быть?
— Дело не в вашей ткани, — прошептал человек, выводя ее из зала. — Здесь слишком много ткачей. Они больше никого не примут в гильдию, пока кто-нибудь не уйдет или не умрет.
И это должно было ее успокоить? Прокормить ее? Нет, это только разозлило ее.
Будь они все прокляты за это.
— Поверь мне на слово, дитя, тебе будет лучше без членства в гильдии.
— Как это?