— Ну и что?
Витя разозлился и вдруг выпалил:
— Нам документы нужны, пленных из города выводить. Понимаешь?
Я даже остановилась, недоверчиво посмотрела на Витю.
— Пленных? Их же охраняют! Я сама видела.
Витя помолчал, наверное, колебался, говорить или не говорить.
— В Дроздах находится лагерь для военнопленных, обнесен колючей проволокой. У ворот стоит охрана. Так мы нашли одно место… Поднимем палками проволоку — и пленные выходят. А ты говоришь, ну и что! Нужны хоть какие-нибудь документы.
— Надо было раньше сказать. Я ведь не знала.
— И я не один придумал эту операцию.
Во дворе школы горел костер. Вокруг костра ходил фриц с автоматом. Мы стояли и смотрели, как сгорают школьные документы — метрики и другие бумаги. Наконец фриц заметил нас и прогнал со двора.
Домой шли хмурые. Витя не смотрел в мою сторону.
Я чувствовала себя виноватой и, чтобы как-то загладить свою вину, спросила:
— Ты читал объявления, что висят у магазина? Там про какую-то регистрацию написано?
Витя усмехнулся.
— Мстислав Афанасьевич вчера как ушел на эту регистрацию, так домой и не вернулся. Зайду к ним, может быть, что-нибудь удалось разузнать.
Я поняла, что мешаю ему.
— Что ж, иди, — сказала я.
Когда Витя отошел, я повернула назад, на Грушовскую, в сторону товарной станции.
Может, опять будут гнать пленных, так отдам им хоть лепешку, решила я.
Колонну я увидела издалека. Она была не такая длинная, как вчерашняя. Я подошла поближе, остановилась. Мимо меня проходили пленные. Их пошатывало от страшной усталости. Они шли согнувшись, еле-еле переставляя отекшие ноги.
Я смотрела на них и ломала голову, как незаметно передать лепешку. Я проследила за ближайшим конвоиром и, когда он прошел мимо, сунула лепешку в руку пленного с перевязанной головой. Он быстренько спрятал лепешку в карман. А я повернулась, чтобы идти домой, как вдруг услышала:
— Доченька, доченька моя!