Анне снова спустилась на кухню и села на скамью, потом поднялась, взяла кофейник, стоявший на плите, и налила себе большую чашку кофе.
Мать сидела и вязала отцу теплые носки.
— Вид-то у тебя неважный, Анне. Стряслось что-нибудь? — Отец потянулся и протяжно зевнул. Он не ждал ответа на свой вопрос.
«Присмотри за граммофоном, старина Тевсен, да налей очаровательной Анне бокал, ей всегда надо немного выпить, чтобы разойтись. Не правда ли, дорогая, хе-хе.?..»
Но всё это было… это было… не то чтобы очень приятным… в этом таилось нечто гораздо более важное: она была желанной гостьей, она обладала властью. Она могла бы вертеть ими и согнуть их, если бы захотела. Но кончилось тем, что согнули ее.
— Черт бы их побрал, — тихо фыркнула Анне.
Она снова поднялась наверх, легла, накрылась периной и потушила свет.
В дверь постучали, и в комнату вошла Ловисе. Следом за ней появилась мать Анне.
— Не сходим ли мы к Хансине, Анне? Она просила заглянуть к ней вечерком.
— Сегодня вечером вы тоже пойдете? — спросила мать. — И что это вы каждый вечер обиваете пороги у Андерсенов?
— У нас всегда находится, о чем поговорить, — смущенно и застенчиво отвечала Ловисе. О, эта Ловисе могла бы обвести вокруг пальца самого господа бога, если бы только захотела!
Анне встала и вытолкнула подругу на крыльцо. Затем обе девушки направились в дровяной сарай.
— Живо одевайся, — шепотом сказала Ловисе. — Вечно ты опаздываешь. Мне пришлось сделать крюк, чтобы зайти за тобой. Сегодня вечером большой праздник с шампанским и всякой всячиной. Приезжает двоюродный брат Тевсена! Ну-ка, поторапливайся.
— Я больше туда не пойду, — решительно сказала Анне. — Я не желаю видеть все эти гнусные морды, эти мерзкие холодные глаза. Если я пойду туда, я убью кого-нибудь.
Ловисе опешила.
— Ты что, рехнулась или у тебя не все дома? — спросила Ловисе. — Мерзкие холодные глаза? Ты что, не влюблена разве по уши в Тевсена?
— Сегодня уж, во всяком случае, нет!
— Но ты ведь, кажется, так втюрилась в него, — сказала Ловисе.
— Может, так оно и казалось со стороны, но теперь — конец. Я всё равно не пойду, даже если ты силком потащишь меня на его виллу. «Виллу!» — усмехнулась Анне.
— Ха-ха! Да, и я тоже иногда говорю, как и ты, а вот всё-таки продолжаю ходить. Ведь молодость бывает только раз! Пошли-ка, Анне, сегодня вечером мы повеселимся на славу!
Анне не шевельнулась.
— Ты ведь не заставишь меня идти одну? — захныкала Ловисе.