— «Береза», «Береза», я «Сосна»!
Краснов перевернулся на спину, вытащил из кармашка «лифчика» «кенвуд», — рация была как вытащенный только что из печи пирожок, обжигала пальцы — поднес к спеченным в корочку губам.
— «Б б береза» на связи!
— Что ты там блеешь?! — сердито переспросил замкомроты. — Эй… воронежские… вы что, уснули там, что ли?!
В динамике что то щелкнуло, затем в эфире прозвучал незнакомый голос с глумливыми интонациями:
— Воронеж — куй догонишь! Где свиньи жируют, там волки пируют!..
— К кто это? — Краснов ощущал себя настолько обессиленным, что каждое слово, каждое движение давалось ему с превеликим трудом. — Кто г говорит?
— Хрен в пальто! — в эфире прозвучал тот же насмешливый голос. — Эй, ва арона из Ва аронежа!.. Ца могаш яц хьо?
— Че го?
— Са авсем, вижу, бальной! Будем бачка тебе рэзать, «варона»! Жди в гости… ха ха хааау акбар!
— «Береза», ты с кем это говоришь?! — вновь послышался сердитый голос замкомроты.
— Что за бред?!
— В виноват… помехи в эфире!
— Смотри у меня! Не спать! Смотреть в оба! Если прогавите «духов»… я тебе, боец, лично башку откручу! Ясно?!
— Т так точно.
— Конец связи.
Краснов сунул рацию обратно в кармашек разгрузки. Поднес к глазам бинокль, вглядываясь сквозь марево в лесистый склон холма по другую сторону проложенной здесь некогда — нынче заброшенной — грунтовки. Кажется, никого… Зной выжигает внутренности, все время хочется пить. Отцепил фляжку… она оказалась пустой. Рядышком, в кустах, смахивающий на лешего из за маскировочного прикида и понатыканной во все щели в экипировке веток, зашебуршился Измайлов. Тоже «угорел»: голова и шея как у бабы во время страды, на пашне, в солнцепек, повязаны платком банданой; глаза красные, как у кроля, губы в засохших корочках…
— Димка, попить бы.
— Счас слетаю к ручью, Толян!
— Может я? Мочи нет, как жарко…
— Не е… ты уже ходил! Помнишь? Теперь моя очередь! — Бойцы… давайте ка фляги! У кого то был пустой фунфырь из под минералки?! Давайте сюда все емкости! Я смотаюсь к ручью, воды наберу!! Измайлов!
— Ну?